Июлия слушала, будто громом пораженная.

– Моя бабушка по папе прожила почти сто двадцать лет, невзирая на войны, голод, тяжелую работу и лишения, – вдруг вспомнила она. – А погибла пятьдесят лет назад от неведомой бактериальной инфекции. Это что же получается, она и есть потомок фейри?

– Скорее всего. Ты много знаешь людей, способных прожить больше столетия? – хитро подмигнул дворф.

Девушка помолчала, наблюдая за бабочками, потихоньку становившимися в свете лампы полупрозрачными.

– А с Гелиосом поговори, если совсем невмоготу станет, повинись в содеянном. Но помни, что он может дать ответ в своем репертуаре, от которого уши завянут. Потом со стыда на месте сгоришь.

– Как-нибудь переживу, – хмыкнула фея. – Дам в лоб, в конце концов, волшебный пендаль тоже вряд ли ему повредит…

Снаружи раздался топот, затем распахнулась дверь, и появился Артур с огромным фонарем в руках, непривычно взволнованный, аж подпрыгивающий на месте.

– Ребята вернулись! – заорал он с порога. – Целые и невредимые!

**

Широкая койка в наспех оборудованном больничном отсеке казалась удобнее роскошной королевской постели. Рик лежал, вытянув ноги, и глубоко дышал, пока Рагнар с сосредоточенным видом прощупывал пальцами его грудную клетку.

События последнего часа смешались в голове. Вот он, полуживой от тряски, выпадает из открытой дверцы «лягушонки» вниз, прямо в руки молодых соколов. Они наперебой орут что-то ободряющее и по-братски колотят его кулаками в плечи, затем поднимают и несут в крепость. Вот Гиннар плачет навзрыд, захлебывается слезами, вцепившись в плечи сына, стоящего на коленях перед инвалидной коляской, а тот смущенно бормочет: «Бать, ну ты чего, ну чего? Бросай это мокрое дело, я здесь, я живой…»

Вот Рагнар хлесткими отрывистыми фразами приказывает собравшимся унять истерику и отправляет подчиненных помочь Зигфриду и Рику принять душ и переодеться в чистое, вот сосредоточенная Марыся тащит с медицинского склада физраствор и ампулы глюкозы, а командир соколов укладывает едва стоящего полудворфа на кровать в комнате Гиннара, ставит ему капельницу и довольно бормочет: «Помнят руки-то, не зря в земном медицинском университете столько лет учился!»

Рик обошелся без капельницы, но пару чашек успокоительного отвара в него таки влили, прежде чем расспросить обо всем, что произошло. После длинного и сбивчивого рассказа Артур с драконами забрали документы в лабораторию, желая изучить их в спокойной обстановке. Индру с Алисой отправили развлекать Зигфрида, чтобы тому не скучно было лежать почти час с неподвижной рукой.

А Рагнар остался с Риком.

– Ушиб нижнего ребра слева, а в остальном все в порядке, завтра будешь бодрячком, – наконец, довольно кивнул командир. – Ну, и мои ребята уже сказали, что ты мужик и герой, и знай, я с ними согласен. Ей-боги, был бы соколом – походатайствовал бы перед повелителем о принятии тебя в разведотряд. Это ж надо было так завраться, и ни разу не ошибиться!

И Рагнар хрипло расмеялся, а затем крепко пожал руку своего пациента, у которого от усталости и схлынувшего напряжения звенело в ушах.

– Никак спишь на ходу? Ты это брось, сейчас совсем не время.

– Почему? – удивленно спросил Рик, разлепляя тяжелые веки.

– Потому, – хмыкнул Рагнар, резко понизив голос, а затем кивнул на дверь.

У входа стояла бледная Илона, не знавшая, куда от волнения деть дрожащие руки. Сонливость Рика словно рукой сняло, тоска и стыд вцепились в сердце с утроенной силой.

А Рагнар выпрямился, оглядел обоих и полушутливо нахмурил брови.

– Значит, так. Если хоть кто-то из вас выйдет отсюда до завтрашнего утра – привяжу за ноги обратно к койке, поняли? А если не помиритесь – закрою под замок минимум на неделю. Туалет тут есть, а еду Витт под дверь будет просовывать, вы ему тоже уже надоели своими душевными терзаниями.

И вышел, напевая себе под нос.

Илона перевела взгляд на супруга и всхлипнула. А Рик, с трудом сев, протянул к ней руки и тихо попросил.

– Ни слова, хорошо? Я люблю тебя и лучше мне вообще не жить, чем с тобой в ссоре. И с этого дня мы все делаем вместе, как и договаривались в брачной клятве, даже бьем упырей.

**

С каждым шагом по коридору у Рагнара словно исчезал невидимый камень на плечах. Все обошлось, все получилось. Рик не только вышел живым из передряги, но и освободил одного из пленных дворфов, а еще приволок кучу ценных бумаг и информации. Осталось только обмозговать ее, как следует.

– А вас куда леший понес? – шепотом удивился он, столкнувшись на повороте с Индрой, Гелиосом и Дарреном.

– Мы Рика хотели навестить и поболтать, – заговорил первым Индра. – А еще Алиса к маме с папой собиралась.

– Вот Алиса в данный момент нужна маме с папой в последнюю очередь, – фыркнул командир. – Да и вас там совершенно не ждут.

– Они помирились? – заулыбался отзывчивый к чужому горю принц, не обращая внимания на осклабившихся товарищей.

– Мирятся, – многозначительно поднял брови Рагнар, а затем перевел недоуменный взгляд на покатившихся со смеху старших подчиненных. – Вы дурман-грибов объелись, что ли?

– Мы все поняли, и очень за них рады, – прохрюкал сквозь смех Даррен, и они с Гелиосом заухмылялись еще бесстыднее.

Но Рагнар не стал их ругать, а лишь укоризненно покачал головой.

– Да ни пса вы не поняли, лапти ушастые. Поймете, когда женитесь на девчонках, которых полюбите всем сердцем, а не тем, чем любили по сей день, да родите с ними детей, и будете не понимать, каким чудом у вас с супругами получилось такое сокровище, краше которого нет на всем белом свете. А потом волей злого случая потеряете своих любимых, пусть даже ненадолго, и вновь обретете. Вот тогда поймете, и то не факт…

Наутро сиятельные господа Великие объявили в городе чрезвычайную ситуацию, связанную с появлением бесов из самой преисподней, а также банды сумасшедших головорезов, практикующих человеческие жертвоприношения для своих рогатых хозяев.

Следом зашептались люди. О том, что на ежегодной ярмарке в честь праздника плодородия бесы уволокли в небеса трех визжащих девок. Предположения о том, что с ними могли сделать, выдавались одно омерзительнее другого. Еще говорили, что в Восстановительных центрах и клиниках гильдий Травников и Гомеопатов люди мрут прямо в коридорах под кабинетами, и хоронят их в холщовых мешках, потому что гробов на всех не хватает. Что перед этим они страшно мучаются, исходят пеной и задыхаются, а все нечистые виноваты, порчу на них навели.

– Грехи наши тяжкие, плохо молились и постились, и господа Великие защитить от эдакого паскудства не смогли, даже у них сил не хватило, так много в людях дурного! – охали бабки у подъездов. – И не удивительно, сколько больных детишек рождается в наше время! Не потому ли, что прогневали мы милосердную Вселенную дурными мыслями и негативными вибрациями? А следовали бы заветам «Главной книги» и охотнее жертвовали на районные храмы и работу жрецов, никакая зараза бы ни к кому не липла!