что "сохранение израильского суверенитета над Голанами будет основой для договоренности с Сирией". Это означало отказ от принципа "земля в обмен на мир", который лежал в основе всех ближневосточных мирных переговоров со времен Мадридской конференции. Нетаньяху поспешил дать понять, что его правительство не будет выполнять условные обязательства Рабина и Переса по отводу войск до линии 4 июня 1967 года. По его мнению, эти так называемые обязательства были не более чем "гипотетическими заявлениями" необязательного характера, которые никогда не были зафиксированы в официальном документе и не были подписаны. "Заявления, - сказал он, - сделанные в ходе переговоров, которые не записаны, не являются частью официального обязательства, не являются официальными обязательствами. . . . Я буду выполнять только официальные обязательства".

По мнению сирийцев, хотя обязательство Рабина и Переса по отводу войск до линии 1967 г. было обусловлено выполнением Сирией требований Израиля по безопасности и нормализации обстановки, это было официальное обязательство, взятое на себя израильским правительством, и поэтому оно было обязательным для его преемников. Соответственно, сирийцы настаивали на том, что для возобновления переговоров необходимо начать их с того места, где они закончились. В июле 1996 г. Деннис Росс, посланник Госдепартамента по Ближнему Востоку, попытался возобновить израильско-сирийские переговоры на основе сирийской формулы, которая предполагала продолжение "мирных переговоров с Израилем на основе ранее достигнутых обязательств". Но Нетаньяху решительно отверг эту формулу. "Нет, - сказал он, - я готов возобновить мирные переговоры только без каких-либо предварительных условий".

Не ограничившись публичным отказом от обязательств своих предшественников, Нетаньяху развернул активную закулисную кампанию, направленную на полную отмену единственного ощутимого результата американского посредничества в израильско-сирийском конфликте. Речь идет о документе под названием "Цели и принципы соглашений по безопасности", который израильские и сирийские переговорщики передали в Госдепартамент 22 мая 1995 года. В документе излагались основные принципы договоренностей по безопасности между двумя сторонами в рамках мирного договора. В нем были сформулированы принципы сокращения численности войск и демилитаризации по обе стороны границы, но не была проведена граница и не определены размеры демилитаризованных территорий. Документ стал результатом пяти месяцев интенсивных переговоров, последовавших за встречей начальников штабов Израиля и Сирии в Вашингтоне в декабре 1994 года. Поскольку документ не был подписан, критики назвали его "не-документом".

Нетаньяху и его советники начали тотальную атаку на этот документ. Документ включал в себя принципы равенства, взаимности и обоюдности, и они считали, что эти принципы ослабят жизненно важные для Израиля механизмы обеспечения безопасности. В частности, они считали ошибочным принятие принципа демилитаризации на израильской стороне границы после ухода с Голан. Поэтому Нетаньяху попросил американцев письменно подтвердить, что "неофициальный документ" не имеет силы в международном праве и поэтому не является обязательным для Израиля. Уоррен Кристофер согласился. 18 сентября 1996 г. он направил Нетаньяху личное конфиденциальное письмо, в котором говорилось, что данный документ не является обязательным с точки зрения международного права, но США оставляют за собой право вновь поднять вопросы, обсуждаемые в этом документе. Ответ Кристофера отражал узкий подход юриста к проблеме. В нем игнорировался тот факт, что документ не предназначался для подписания, поскольку являлся частью большого пакета документов, по которому еще предстояло провести переговоры. В результате были выброшены на ветер плоды четырехлетней американской дипломатии. И это осложнило возобновление официальных переговоров между Сирией и Израилем.

Сложность возобновления переговоров с Сирией усугубилась тем, что в июле 1997 года в Кнессете состоялось голосование по частному законопроекту о подтверждении закона 1981 года об аннексии Голан. Правительство приняло решение не вносить новых законопроектов. Но когда частный законопроект был внесен в повестку дня Кнессета для первого чтения, премьер-министр и большинство его коллег по кабинету проголосовали за него. Министр иностранных дел и министр обороны не присутствовали на голосовании и позже выступили против этого предложения, назвав его ненужным и вредным. Волюнтаризм Нетаньяху еще больше подорвал его авторитет, тем более что он обещал Давиду Леви исключить законопроект из порядка дня. Сирийская пресса осудила законопроект как очередной акт агрессии, направленный на предотвращение возобновления мирных переговоров.

Во время своего визита в регион в сентябре 1997 г. Мадлен Олбрайт предприняла полусерьезную попытку вернуть израильтян и сирийцев в зал заседаний. Нетаньяху сказал ей, что он, возможно, готов "принять к сведению" сказанное лидерами лейбористов, не беря на себя никаких обязательств. Он попросил ее опробовать эту формулу на Асаде. Олбрайт попыталась убедить Асада принять предложение Нетаньяху начать переговоры "без предварительных условий". Начните говорить и посмотрите, что получится, - посоветовала она Асаду. Асад не был впечатлен. "Я не хочу переговоров ради переговоров", - сказал он Олбрайт. Для него это был вопрос принципа, а не процедуры.

В конце лета и осенью 1997 г. напряженность в отношениях между Израилем и Сирией настолько обострилась, что военное столкновение между ними стало выглядеть возможным, если не вероятным. Напряженность подпитывалась целым рядом шагов, предпринятых обеими сторонами в ответ на ощущаемую угрозу. Непосредственной причиной напряженности, с точки зрения Израиля, стала передислокация Сирией примерно трети своих сил, базирующихся в Ливане, на расстояние удара от израильских позиций на горе Хермон. Израильские эксперты в области обороны полагали, что Сирия может планировать "захват земли" в районе Голанских высот, контролируемых Израилем. Особое беспокойство вызывало то, что Сирия может попытаться захватить израильский сложный коммуникационный комплекс на горе Хермон и удерживать его до тех пор, пока Совет Безопасности ООН не потребует прекращения огня, оставив сирийские войска на месте. В один из моментов кабинет министров рассматривал возможность мобилизации армейских резервов.

Позже выяснилось, что на оценку Израилем намерений Сирии в ходе этого и предыдущих кризисов повлияла ложная информация, предоставленная сотрудником Моссада по имени Иегуда Гиль. В ходе судебного процесса над Гилем в тель-авивском суде по обвинению в шпионаже и воровстве выяснилось, что в сентябре 1996 г. он сфабриковал разведданные, согласно которым президент Асад принял решение о начале войны с Израилем. В докладе Гиля, якобы полученном от сирийского собеседника, утверждалось, что Асад потерял надежду добиться каких-либо уступок от правительства Нетаньяху и поэтому принял решение о военных действиях. Переброска сирийских войск на Голанские высоты и в долину Бекаа была представлена как прелюдия к внезапному нападению. У Гиля мог быть идеологический мотив для фабрикации ложной информации, поскольку после ухода из Моссада он стал секретарем джингоистической партии "Моледет", выступающей за выселение арабов с территории Израиля. Он был категорически против любых договоренностей с арабами вообще и с Сирией в частности. Он был предан Земле Израиля, а не государству Израиль. Но каковы бы