Вернуться в свой мир и чтобы рядом снова была Сарада. Любая. Но вопрос «какую из?» заставлял его совершить невозможный выбор между с виду одинаковыми девочками, каждая из которых имела право возвратиться домой к папе. А остальных что, оставить на произвол судьбы? Вернуться домой с ребенком и мыслями о том, что миллионы таких же девочек могут сейчас страдать, совершенно одинокие и беззащитные?

Спровадить бы его куда подальше...

— Я подумаю, — ответило божество немного погодя.

Саске ждал, глядя на нее в упор. Донна раздраженно дернула плечами.

— Возвращайся к себе, как пришел. Чего стоишь?

— Не вернусь, пока не увижу свою дочь.

Божество устало закатило глаза.

— Я же сказала, подумаю над твоей проблемой. Если возможно вернуть Сараду — она появится в твоей реальности. Так что возвращайся туда.

Саске не двинулся с места.

Вот же баран упрямый.

Донна демонстративно указала пальцем на стену возле книжной свалки: туда, где недавно открывался портал.

Гости в Библиотеке появлялись крайне редко, но в последнее время они стали какими-то слишком навязчивыми.

Глава 66. Наследие

66

«Как нужна для жемчужины полная тьма –Так страданья нужны для души и ума.Ты лишился всего, и душа опустела?Эта чаша наполнится снова сама!»© Омар Хайям

Сарада все-таки уничтожила тело Шисуи, как и обещала. Пришла на кладбище к свежей могиле, расстелила свиток и применила ту самую технику. Под землей послышался негромкий глухой хлопок. Сарада свернула свиток дрожащими руками, поднялась с колен и окинула взглядом пустое вечернее кладбище. В сумраке все еще можно было различить имя на могильном камне:

«Учиха Шисуи»

Пустые символы. Никакого Шисуи здесь нет.

Сарада спрятала свиток и медленно побрела домой.

Над мрачными деревьями догорало оранжевыми красками небо. Вечер был теплым, словно молоко. Сарада слушала мирный гомон улицы, вдыхала запахи вечерней свежести и уличной еды, духов и крепкого пота случайных прохожих. Все то, что вызывало у нее хоть какие-то чувства, будь то нежная привязанность или панический страх, исчезло.

Шисуи умер. Корень — истреблен Итачи. Нанадайме ушел из деревни в путешествие. Отец в больнице и не хочет ее видеть. Дядя — психопат-отцеубийца, но почему-то дважды не убил и даже подарил право на жизнь ей и Саске, уничтожив организацию Данзо.

Сарада оказалась предоставлена самой себе, и ей понемногу удалось подчинить хаос своих мыслей.

События минувшей недели стали для нее серьезным ударом. Прежде она медленно варилась в своем безумии, но в тот вечер, когда погиб Шисуи и вернулся в деревню Итачи, душевная боль и дикий страх достигли своего апогея. Душу перекрутило в фарш, и Сарада точно сошла бы с ума, если бы неожиданно не сработали защитные механизмы психики. Рассудок не мог терпеть такой натиск, и естественной его реакцией было защититься: погасить страх, отринуть панику, заглушить сомнения.

С самого первого момента в прошлом Сарада не знала покоя. Тревожилась за будущее, за своих друзей и близких, сомневалась в каждом решении, однако путешествие, первостепенной целью которого было спасти от гибели маму, постепенно обретало новый смысл. Сараде явился мир, в котором выросли родители, и этот мир уже успел преобразить ее до неузнаваемости. Он рассыпался в руках. Сарада была практически уверена, что будущее изменилось настолько, что вопрос с мамой и той роковой миссией может быть неактуален вовсе. Впереди ожидались самые кровавые годы из учебника по истории, и Сакура могла просто не дожить до того дня, когда должна была погибнуть. Родители казались Сараде беззащитными. Как матери боязно отпускать от себя ребенка, которого столько месяцев она носила в утробе, так и Сараде было страшно за Саске и Сакуру.

Однако после гибели Шисуи тревоги, сутками роящиеся в сознании, осели кучей сухого мусора, и Сарада просто безжалостно вытряхнула их из головы. Ей было уже неважно, родятся в будущем Боруто и другие или нет. Вряд ли пережить их отсутствие было бы сложнее, чем оправиться сейчас от смерти Шисуи. Прошлое приняло ее, поглотило, обратило на свою сторону. Учиха Сарада стала частью истории. Если раньше ей казалось, что в прошлом она чужая, то сейчас и в будущем она не видела для себя места. Она успела свыкнуться с мыслью, что родители — ее ровесники, Нанадайме Хокаге — непоседливый шумный генин, который называет ее «нээ-чан» и смотрит таким взглядом, каким никто никогда на нее не смотрел. И Сарада чувствовала, что если вернется обратно, то станет одинокой. Люди этого поколения не примут ее: все они станут взрослыми. А одноклассники не поймут.

Пустота в душе и холодный расчет в мыслях поначалу пугали. Сарада будто стояла в огромном пустом зале, где эхом раздавался ее голос, четкий как никогда: никто его не перекрикивал, не пытался заглушить, — и чувствовала, что в этой временной пустоте очень скоро появится что-то новое, а рядом уже не было Шисуи, чтобы рисовать на чистом листе новую Сараду.

В направлении туманного будущего развернулся легким пунктиром ее путь ниндзя, все еще нечеткий и призрачный, но Сарада знала: с каждым шагом он будет становиться яснее.

****

Сарада наведалась в комнату Шисуи и проверила пробирку с насекомыми. На столе в полумраке спальни с распахнутыми шторами лежал толстый цилиндрик, в котором лениво копошились жуки — подарок дяди. Черт знает, что подразумевал этим жестом Итачи, может, надеялся, что незадачливая племянница разобьет нечаянно пробирку и остатки клана Учиха благополучно скончаются от яда, но Сарада восприняла его по-своему.

Быть сильной и быстрой, отлично владеть своим додзюцу — этого было мало. Все навыки оказались бесполезны, когда Шисуи-сан был на краю гибели. Все, что оставалось тогда — сидеть и смотреть. И слушать лекции о том, что делать с его глазами и телом после смерти. Пусть навязчивые мысли больше не занимали ее, но прошлое все еще нависало над ней, и Сарада неосознанно пыталась разрешить проблемы минувшего, пускай и с серьезным опозданием.

Отыскать антидот против яда, убившего Шисуи — вот чего она хотела. Ей казалось, только знание, что она сумеет разрешить ту безвыходную ситуацию, принесет окончательное удовлетворение и поставит жирную точку в печальных воспоминаниях о кончине друга.

Сарада приблизительно понимала, в какую огромную область лезет, и подозревала, что самообучением и ослиным упрямством она вряд ли добьется чего-то толкового. Но можно было начать хоть