в совете директоров. Когда один из директоров спросил, кто может его заменить, Кливленд ответил: "Никто!". Тогда совет директоров начал переговоры о слиянии с Генри Александером, чтобы избавиться от Кливленда. Последней каплей стало то, что компания Ford Motor, обеспокоенная тем, как Guaranty распоряжается ее пенсионным фондом, перевела его в Morgans. Совет директоров заявил Кливленду, что он не очень хорошо справляется со своей работой, если не может удержать крупнейший счет. Сначала совет директоров Guaranty пришел к Уоллу с предложением о создании нового банка под названием Guaranty Morgan - эта мысль показалась Александру невыносимой. Через год, в декабре 1958 г., с нарастающим разочарованием в Кливленде, совет директоров тяжело вздохнул и согласился на создание Morgan Guaranty. Когда авторитарный Кливленд собрал своих вице-президентов, чтобы сообщить им эту новость, это было единственное собрание руководителей банка, которое, как все помнят, когда-либо проводилось.

Приобретая банк, в четыре раза превышающий по размерам J. P. Morgan and Company, пресса сравнивала Morgans с Ионой, проглотившим кита. Александр организовал сделку мечты. Гаранти был силен в сфере железных дорог и коммунальных услуг. В то время как J. P. Morgan был ведущим банком для U.S. Steel, у Guaranty была Bethlehem Steel. Если у Моргана была компания Kennecott Copper, то у Guaranty - Anaconda. Если Morgan был непревзойденным банком на северо-востоке США и в Западной Европе, то Guaranty обладал обширными связями на Юге, в нефтяной отрасли, на Ближнем Востоке и в Восточной Европе. Гаранти имел исторические филиалы в Лондоне, Париже и Брюсселе, являясь агентом Казначейства США в Европе во время Первой мировой войны. Гаранти обеспечил финансирование IBM Томаса Уотсона в 1920-х годах, а несколько его руководителей разбогатели, инвестируя в эту компанию. В банке хранилось больше депозитов American Express, чем в любом другом банке. К тому же он претендовал на счета Huntington Hartford и A&P. Вот это приз!

На Уолл-стрит говорили, что Guaranty действительно объединилась с Генри Александером. Когда Билл Зекендорф пришел поздравить его, Александер сказал: "Знаете, я часто вспоминаю наш разговор и то, как вы были правы". "Я не был прав, Генри, - ответил Зекендорф, - я был неправ". "Как же так?" - спросил Александр. "Ты не невеста", - ответил Зекендорф.

Александр возглавил объединенный банк, а Лютер Кливленд практически не принимал в нем участия, уйдя в отставку через год. Томми С. Ламонт и Генри П. Дэвисон-младший стали вице-председателями, а Дейл Шарп - президентом, единственным представителем Guaranty, сохранившим высший пост. Пока здания 23 Wall и 15 Broad переоборудовались для объединенного банка, Александр и другие сотрудники временно переехали в офисы Guaranty на Бродвее, 140. Находящиеся в окопах войска Guaranty не чувствовали себя побежденными или униженными, они ощущали себя освобожденными наступающей армией Моргана. Единственной грубой ошибкой Александра было то, что он не уведомил Morgan Grenfell о слиянии за час до его публичного объявления. Это был страшный удар для лондонского банка, тем более что у Guaranty был крупный конкурентный лондонский офис.

После завершения слияния 24 апреля 1959 г. Александер созвал объединенный коллектив и внушил его сотрудникам принципы группового мышления Morgan: "Я хочу, чтобы все вы знали - как и относительно меньшее число сотрудников Morgan, - что важным элементом вашей карьеры будет то, насколько хорошо вы подготовите людей, которые придут вам на смену". Такая сплоченная корпоративная культура, в которой группа ставилась выше индивидуума, отличала Morgan Guaranty от других уолл-стритовских банков, функционировавших как совокупность противоборствующих эго.

Даже с разросшимся штатом Александр продолжал проводить традиционные встречи с руководителями департаментов. Несмотря на то что Morgans был скуп на титулы, Александр либерально раздавал повышения, чтобы сгладить отношения с сотрудниками Guaranty. При слиянии двух банков наиболее трудноразрешимыми оказались мелкие проблемы стиля. Долгие споры велись по поводу типографского стиля для канцелярских принадлежностей. Поскольку в столовой обоих банков использовалось серебро с монограммой, то велись серьезные переговоры по поводу столового серебра и обложек для спичек.

В апреле 1960 г. Джуниус С. Морган отпраздновал слияние, устроив в своем особняке на Северном побережье обед на восемьсот персон с обслуживанием в ресторане Louis Sherry's. Старший сын Джека оказался еще менее приспособленным к банковской деятельности, чем его брат Гарри, и остался в бизнесе из семейной преданности. Колоссальная энергия Морганов угасла в этом приятном, но несколько неэффективном поколении. Джуниус, член Нью-Йоркского яхт-клуба, мечтал стать морским архитектором, и в его доме было полно моделей кораблей в стекле. Щедрый, обаятельный, но лишенный амбиций, он стал еще одним представителем рода Морганов, привязанным к рулю семейной династии. Хотя каждое утро он надевал полосатую шляпу и фетровую шляпу, он никогда не выглядел соответствующим образом. "Джуниус был самым приятным человеком, которого вы когда-либо знали", - вспоминал один из коллег. "Но ему надо было служить на флоте. Он ничего не смыслил в банковском деле, и на него было жалко смотреть".

Этот обед станет прощанием Юниуса с банком. Высокий, красивый, в старом заплатанном пиджаке, он встречал гостей в дверях своего сорокакомнатного каменного особняка "Салют", отличавшегося поблекшей элегантностью и английской обстановкой. В нишах главного зала стояли семь массивных фигур из глазурованной керамики эпохи Мин. Пожимая друг другу руки, Юниус стоял рядом со своей женой Луизой, на кардигане которой была дырка. Одни члены семьи называли ее артистичной и эксцентричной, другие - назойливой и избалованной. Луиза жаждала "подправить" портрет Джесси Морган работы Джона Сингера Сарджента. Она разводила золотистых лабрадоров, и десятки их бегали по палаткам и столам, по двадцати акрам сада, теннисным кортам и плавательному бассейну. Через полгода, в возрасте 68 лет, Джуниус умер от внезапного приступа язвы во время охоты в Онтарио.

Объединившись с Guaranty, Дом Моргана вернул себе статус крупнейшего в мире оптового банка. Внезапно разросшийся, с объемом депозитов более 4 млрд. долл. он теперь занимал четвертое место после First National City, Chase Manhattan и Bank of America. Но это еще не говорило о его корпоративной мощи. У банка было непревзойденное количество корпоративных счетов - десять тысяч, включая девяносто семь из ста крупнейших американских компаний. К середине 1960-х годов вновь объединенный банк ежегодно выдавал корпоративных кредитов больше, чем пять следующих конкурентов вместе взятых.

Новый банк вызвал опасения, подобных которым не было со времен "Нового курса". Но они были высказаны другими банками, а не Вашингтоном. Двадцатью годами ранее слияние Morgan-Guaranty вызвало бы бурные протесты в популистских кругах. Теперь же раздавались лишь слабые возгласы, в частности, со стороны техасского конгрессмена Райта Патмана, который