хотел остановить слияние по антимонопольным соображениям. Одобрив слияние, банковские власти штата Нью-Йорк отметили некоторые изменения, произошедшие в эпоху казино: корпорации теперь могли обходить банки и обращаться за капиталом к компаниям по страхованию жизни, привлекать деньги через выпуск облигаций или финансировать расширение бизнеса за счет нераспределенной прибыли. Поскольку банки утратили свое особое положение поставщика капитала, старые опасения по поводу чрезмерной власти банков исчезли как основной вопрос американской политики.

Поначалу годы правления Кеннеди казались Морганам благоприятными. Несмотря на то, что Джек Морган и финансовый истеблишмент отвергли его отца, президент Джон Ф. Кеннеди хотел привлечь на свою сторону Уолл-стрит, чтобы парировать свою незначительную победу над Никсоном. "Он был также финансово консервативен", - заметил К. Дуглас Диллон. "Многие люди этого не понимали. Я думаю, что это было влияние его отца". За советом по выбору кабинета министров он обратился к Роберту Ловетту, работавшему в то время в Brown Brothers Harriman. Ловетт предложил на пост министра финансов Джона Дж. Макклоя, Дугласа Диллона или Генри Александера. По всей видимости, Александер был готов к назначению, но затем совершил стратегическую ошибку. После того как Кеннеди провел с ним час во время предвыборной кампании, Александер заявил о своей поддержке Никсона. "Я не думаю, что есть какие-либо сомнения в том, что глава банка Моргана... получил бы эту должность", - сказал Роберт Кеннеди о промахе Александра. "Джек почувствовал, что это было личное оскорбление". Диллон получил эту работу. Вероятно, Александр все равно не вписался бы в кабинет Кеннеди. Даже когда рассматривался вопрос о выборе кабинета, он говорил банкирам в связи с поражением Никсона: "Давайте не будем, как бизнесмены, отгораживаться друг от друга или дуться в своих палатках".

Однако Александр был втянут в один исторический эпизод в Белом доме Кеннеди - конфронтацию Кеннеди с председателем U.S. Steel Роджером М. Блафом по поводу повышения цен на сталь в 1962 году. Администрация оказала давление на профсоюз сталелитейщиков, чтобы они согласились на умеренное соглашение по заработной плате в обмен на сдерживание цен со стороны руководства. Поэтому Кеннеди почувствовал себя дважды обманутым, когда 10 апреля Блаф пришел к нему и сообщил о повышении цен на 3,5%. Именно это предательство и послужило причиной знаменитой вспышки Кеннеди: "Мой отец всегда говорил мне, что все бизнесмены - сукины дети, но я никогда не верил в это до сих пор".

В то время как Кеннеди начал кампанию против повышения цен и прибегал к грубым ругательствам в адрес бизнесменов, администрация искала более скрытые способы воздействия на U.S. Steel. Генри Александер входил в совет директоров компании, а Джон М. Мейер-младший из Morgans - в ее исполнительный комитет. Роберт В. Руза, заместитель министра финансов США и бывший партнер Brown Brothers Harriman, позвонил Александру и попросил его обратиться к Блафу. Дом Морганов больше не обладал мифической властью отменить повышение ставок U.S. Steel, но Александр мог заставить Блафа смягчить свою антиадминистративную риторику на пресс-конференции во время противостояния. После того как 16 апреля Блаф, поддавшись давлению Кеннеди, отменил повышение ставки, Александр провел ряд встреч с Блафом, чтобы восстановить отношения с Белым домом.

Тем не менее, годы Кеннеди создали политически благоприятные условия для банкиров, которые перестали быть гопниками, как это было в 1930-е годы. Банк Моргана даже захирел и перегнул палку. В 1961 г., окончательно заразившись депозитной лихорадкой, Александр решил отбросить древнюю неприязнь Morgan к розничному бизнесу. Объединившись с шестью крупными банками штата, он надеялся создать самый большой банк Америки - холдинговую компанию-монстр под названием Morgan New York State. "Основная идея заключалась в том, что банк должен был иметь подразделение Cadillac и подразделение Chevrolet, - объясняет Брюс Николс, партнер компании Davis, Polk, and Wardwell. У величественных Morgans внезапно появилось бы 144 офиса в таких местах, как Онейда и Бингемтон". Оказалось, что среди населения существовал некий изжитый страх перед банкирами, и Morgans пробудил его". Джеймс Дж. Саксон, валютный контролер Кеннеди, торпедировал этот шаг по антимонопольным соображениям. Некоторые считали, что банк допустил ошибку, предложив слишком грандиозный план. Впоследствии Александер вздохнул, обращаясь к коллегам: "Что ж, нам придется ограничиться оптовыми банковскими операциями". Впоследствии банк будет считать, что Саксон спас его от чудовищной ошибки.

Когда свита Morgan Guaranty вернулась в обновленный Corner, интерьер здания отражал новую эру банковского дела. Все было открыто: стеклянные и мраморные ограждения были снесены. Фирменные столешницы с потайными ящиками были заменены на плоские письменные столы из красного дерева с кожаной обивкой. Огромная люстра в стиле Людовика XV, какие можно встретить в старинных немецких и австрийских дворцах, теперь заливала комнату богатым светом, а старые мозаичные панно были обтянуты яблочно-зеленой тканью. Пышность осталась, но исчезла прежняя таинственность. Самое главное изменение заключалось в том, что этот банковский этаж - некогда целый банк - теперь был просто шикарным предбанником небоскреба на Брод-стрит, 15, хотя высшие чиновники продолжали занимать свои кабинеты на втором этаже дома 23 по Уолл. Словно демонстрируя свое пренебрежение к мирским соображениям стоимости, банк отклонил предложения о расширении своего короткого здания. Стоя в вечной тени небоскребов. 23 Wall, вероятно, так и остался наименее экономически эффективным объектом недвижимости в мире.

Вскоре после слияния американский банковский сектор начал вырываться на свободу. При Эйзенхауэре банкиры мечтали о депозитах: в погоне за миллиардами красивых вкладов Генри Александер обхаживал Guaranty. Но когда к концу 1950-х годов процентные ставки взлетели до головокружительных 4,5%, казначеи корпораций не захотели расставаться с беспроцентными вкладами ("компенсационными остатками") в обмен на кредиты. Некоторые банкиры считали это ересью, поэтому Morgans помогал клиентам переводить свои депозиты в более высокодоходные инструменты денежного рынка. Как сказал Джордж Уитни критикам, "мои клиенты не дураки".

Перспектива постепенной эрозии свободных остатков была неминуема. Для House of Morgan, лишенного подушки безопасности в виде потребительских вкладов, призрак потери корпоративных депозитов был особенно зловещим. Некоторые сотрудники банка с поразительной ясностью видели мрачное будущее оптовых банковских операций. Томас С. Гейтс-младший, сменивший Александра на посту председателя правления, в шутку говорил ему: "Знаешь, это не самый удачный бизнес".

Эмансипация была близка. В 1961 году Джордж Мур и Уолтер Уристон из банка First National City придумали, как обойти ограничение на процентные ставки. По закону банки не могли выплачивать проценты по вкладам, хранящимся менее тридцати дней. Но, продавая "оборотные депозитные сертификаты", срок погашения которых превышал тридцать дней, банки могли выплачивать проценты. Кроме того, эти сертификаты могли быть предметом торговли (отсюда и слово "оборотный" в их названии). Их