«Не повторяй моих ошибок» — пожалуй, этот совет лучше оставить при себе. С трудом мне удалось не повернуться к Ане. Я покачнулся на носочках и, пристальней всматриваясь в серое лицо, хотел добавить: «И не смей угрожать мне» — но и эти слова остались невысказанными. Лучше лишний раз услышать глупую угрозу, и она послужит предупреждением, чем внезапно понять, что уже умираешь.

Еще в письме звучали строки о балкорах: «пострадавшие по вине милосердия», «обделенные пониманием со стороны братьев со всего мира» — это точно о балкорах. Не о людях ведь… Даже темноволосая шан’ниэрдка из Энраилл называла Аклена братом, а он был балкором. Видимо, мудрецы, как и говорила Аня, в самом деле перемудрили. Они сделали все, чтобы ответить на вопрос Елрех: мы должны помочь Десу, пока он спасает оставшихся в живых балкоров. Вот только говорить об этом вслух теперь нельзя… Не при этой эльфийке.

Сказать, что Дес просто ищет ту самую ведьму, которую так презирает исследовательница? Как знать, возможно, это даже окажется правдой. Но ведь Ромиар не глупец, и стоит лишь подтолкнуть его мысли… Нельзя. Он последует за эльфийкой. Даже если он больше не чувствует своего духа, он все еще Вольный. К тому же…

Алурей, а если Дес и вправду ведьма, но действует он во благо? Тогда очевидно — эти двое и есть мои враги. И если это так, они не должны догадаться об этом раньше времени.

Я все же повернул голову к Ане, застывшей в ожидании, и протянул руку к ней. Пусть лучше будет рядом, так защитить проще, да и успокоюсь заодно.

— Иди сюда. — Духи Фадрагоса, как же грубо прозвучало…

Так всегда, когда беспокоюсь и не хочу ее пугать, получается все наоборот. Улыбнуться? Нет. Уверен, улыбка, когда на самом деле хочется убивать, выйдет так себе. Не удивлюсь, если девочка на всякий случай обнажит кинжал.

Я следил, как она ртом втянула воздуха побольше, облизнулась и несмело шагнула ко мне. Ну же! Еще на один шаг ближе ко мне и дальше от них. И еще на один… Как только достаточно приблизилась, сердце забилось чаще, меня охватил странный испуг — и я не удержался: рывком прижал ее к своему боку. Похлопав пару раз по хрупкому плечу, стараясь скрыть дрожь и слабость в теле, поцеловал Аню в голову и, запрокинув подбородок, вгляделся в символы на стене. Факел, отброшенный в порыве гнева, чадил в стороне, горел неровно, прямо как звучало мое дыхание. Идти за ним не хотелось, отходить от Ани — тем более. Да и какой прок от него, если света даст не больше, чем огонь по краям стен?

От Ани исходило приятное тепло, и это согревало. Как и та надежда, которая вспыхнула из письма. Надеяться снова — страшно. Но ведь можно? Главное, больше не сбиваться с пути. Не отвлекаться на ненадежные факелы, когда необычайно теплое сияние совсем рядом и постоянно следует за тобой по пятам. И все, что нужно этому сиянию, — счастье. Такая малость… Правда, упущенная. Ничего, вернем. Только бы повезло…

Аня.

Кейел долго не хотел отпускать меня от себя, а я не горела желанием отходить, но усталость взяла свое. Вся история Фадрагоса наверняка бы не поместилась на стены этого зала, но все же хронология была охвачена масштабно и, судя по услышанному, включала в себя основные события, которые вынудили Энраилл построить сокровищницу. Большую часть из них я уже слышала не один раз, но все же отыскалось, чему еще удивиться, кроме откровений возникновения этого мира.

Я сидела в центре помещения на твердом полу, прижимаясь спиной к постаменту, и старалась вникать в слова Кейела. В голове не укладывалось, что Повелители созидания не нашли ничего лучше, как только избрать себе «Орудие» и «Голос». Избранные, Вольные и Вестницы, не слишком-то напоминали Чипа и Дейла или благородных рыцарей. Скорее, обратное…

Кто бы сомневался, что Фадрагос вовсе не плоский, но, если верить рассату, Древо жизни все же существует. И растет оно постоянно, борется с черной болезнью, питается нашей кровью. Просто… Мы не видим. Не видим собственных душ, но умудряемся требовать доказательства существования души мира.

Древо жизни, как оказалось, и есть душа Фадрагоса. Вольных и Вестниц отыскивают еще там, в его созревающих почках. Это души, чья чернота частично останется даже после перерождения, будет тяготить их виной или яростью — будет мешать жить, и поможет им только перевоспитание. Именно этот шанс и подарили существам Повелители созидания, избирая их для исполнения миссии, в случае Вольных, или передачи важных секретов кому-либо, в случае Вестниц.

Упираясь локтем в колено, я прикрыла глаза рукой. Хриплый голос убаюкивал, внимание металось от него к собственным мыслям. Опять появлялись невольные обвинения. На Земле верят в ад и рай и, по справедливости, если мне и впрямь необходимо было перевоспитание, то оно должно было проходить в кипящем котле моего измерения. Моего. Но вот я Вестница. Тут, в Фадрагосе. Перевоспитываюсь чужими богами, вырвана из родной «колыбели» и поставлена на ненужную мне дорогу. Случайность? Чья-то очередная ошибка? Или расчет.

Повелители как-то связывались с Ил. Тогда почему, если я им понадобилась, до сих пор не связались со мной? Я ведь говорю на их языке и, как мне кажется, готова была выслушать любого из них еще во дворце Цветущего плато. Да и какие тайны я кому-то могу поведать? Мне неизвестна формула пенициллина, и я понятия не имею о том, как изготовить даже простейшую бомбу. Все это только подтверждает мысли, что я тут оказалась случайно, а наша идея выдать меня за Вестницу в поселении фанатиков пришлась Повелителям по вкусу и подтолкнула на решение, как выпроводить нежеланную гостью. Меня уберут из мира, и его судьба пойдет своим чередом. Вот только что поделать, если я больше не хочу уходить? Объявить войну местным богам? Идиотизм.

Я прислушалась внимательней к новым подробностям и повела плечами. Получается, во время войны предков у балкоров, отрезанных горами, еще была возможность выбраться. Минерал вытягивающий жизненные силы был так глубоко под землей, что не мог навредить даже подземным жителям. Просто в какой-то момент, когда военные действия переместились ближе к Утерянному святилищу, а балкоры как раз стали обосновываться там, Повелители разрушения вмешались. Они, спасая балкоров от драконов, вывернули горы и подняли смертоносный минерал ближе к поверхности. Не удивлюсь, если постаралась Анья…

Закрыв глаза и прислоняясь затылком к холодному камню, я продолжала внимательно слушать каждую подробность и надеялась, что услышу что-нибудь еще о Вольных.

Наверное, прошло несколько часов, прежде чем Кейел откашлялся и прочел последние строки, наполненные извинением, что дошедшим сюда пришлось сильно рисковать. Я открыла глаза и окинула ребят взглядом. Руки дрожали, в груди тлела трусливая надежда, и в то же время колол стыд. Мы в тупике. Идти больше некуда. Вот и вся сокровищница, вот и все расхваленное могущество. Никаких артефактов не существует. Сердце времени — выдумка! Я остаюсь. Остаюсь…

Шмыгнула носом, вытерла лоб и под гулкое сердцебиение спросила:

— Ну что, пробуем вернуться обратно?

Никто меня не услышал. Ребята застыли: Кейел продолжал смотреть на стену, Ив хмурилась, уставившись во мрак над головой, Роми и Елрех угрожали взглядами носкам своих сапог.