href="ch2-1908.xhtml#id1482" class="a">[1908] равнялся 225 долл. США в месяц или примерно 47 ф. ст. Что касается заработка служащих в СССР, то зарплата министра составляла 210 золотых рублей в месяц. Самый большой, персональный, оклад был установлен для начальника Валютного управления Наркомфина: на март 1923 г. — 310 золотых рублей в месяц[1909]. Делим на 10, выходит — 21 и 31 ф. ст. Скажем прямо, негусто.

А каково приходилось тогда простым советским гражданам, пусть и крупным ученым, специалистам, но не занимавшим важных государственных постов? Приведу только один пример, правда, относящийся к более позднему периоду, когда, будем объективны, жизнь в стране в целом улучшилась. Я всегда с большим интересом относился к судьбе нашего известнейшего и умнейшего, судя по его воспоминаниям, академика-судостроителя А. Н. Крылова[1910], чье имя и по сей день носит знаменитый институт в Санкт-Петербурге. Вот выдержка из письма Алексея Николаевича своей дочери — кстати, супруге другого нашего выдающегося ученого-физика Петра Леонидовича Капицы[1911], которая в то время проживала с мужем за границей. «Милая Аня[1912], — пишет академик, выполняющий важнейшие оборонные заказы для страны, — сегодня получил посылку кофе, — спасибо, но ты сделала ошибку. Я тебе писал, что надо посылать не более двух килограммов, т. е. четырех английских фунтов, ты же насыпала в жестянку 2 кг 600 г, поэтому за 2 кг взяли пошлину 5 руб., а за 600 г избыточных — по 2 р. 50 к. за 100 г, т. е. 15 руб. Имей это в виду, и если что попрошу прислать и укажу норму, то надо ее соблюдать точно»[1913].

Так что для советского человека, даже хорошо обеспеченного, 15 рублей, а это 1 фунт стерлингов 10 шиллингов, уже считались приличной суммой. А вот для Леонида Борисовича… Предположим, оклад Красина составлял 65–70 ф. ст. Конечно, у него могли быть персональные надбавки, но вряд ли они превышали размер должностного оклада посла. Именно по этой причине рискну предположить, что забыть о сумме в 300 ф. ст., т. е. разнице, о которой упоминает Красин, мог только очень богатый человек, имеющий множество источников дохода, так много, что он просто не в силах достоверно помнить, сколько денег у него лежит в кубышке в тот или иной момент времени. Это как рачительная белка, которая в сезон урожая прячет орешки «про запас», на трудные голодные зимние времена, а потом забывает места своих тайничков. А зная о трепетном отношении Леонида Борисовича к деньгам, а также о его постоянных трениях с супругой по поводу ее непомерных расходов, не могу исключить, что Красин имел в то время мощный приток денег. Обеспечить такой приток в состоянии только один надежный источник — золото.

Полагаю, вряд ли Красин, живи он на одну зарплату (нет, это не проклятие из известного советского анекдота), забыл бы, сколько у него там сотен фунтов стерлингов случайно завалялось в сейфе.

Но в какой-то момент, по-видимому, произошел сбой в возможностях Красина в полном объеме пользоваться тем, что ему неофициально принадлежало. Что-то могло, например, случиться с человеком, который выполнял функцию непосредственного личного доверенного Красина в цепочке стабильного поступления денег. Вряд ли Красин мог иметь счета в банках на значительные суммы непосредственно на свое имя — риск провала и утечки информации в таком случае был бы слишком велик. А Леонид Борисович, как опытный подпольщик, прекрасно знавший требования конспирации и основополагающие принципы нелегальной работы, никогда бы на это не пошел.

Именно тогда встал вопрос о дальнейшей судьбе Миклашевской с дочерью. Ну, а Тамара Владимировна все более переживает за переезд в Москву, квартиру, которую ей с дочкой все никак не удается «выбить», за служебный автомобиль Красина, которым она привыкла пользоваться, пока ее покровитель работал в столице и за границей. Леонид Борисович обещает, извиняется, разъясняет, что с машиной надо быть осторожнее, чтобы не пошли разговоры да пересуды. Вполне вероятно, что Красин заботится о ней по-другому: обеспечивает трудоустройство, должности, продвигает по карьерной лестнице в НКВТ. Надо признать, Тамара Владимировна человек деятельный и трудящийся, в отличие от первой супруги Красина.

Но вдруг во второй половине 1926 г. ситуация меняется. Миклашевская тоже начинает просить денег. Что же произошло? Вполне допускаю, что она, поскольку Красин очень подробно описывает ей свое состояние здоровья, осознала: скоро можно лишиться покровителя, который обеспечивал ей и дочери вполне комфортное существование, — и, по-видимому, заволновалась. Да и вся эта история с Квятковским, которого обвиняют в многочисленных финансовых злоупотреблениях, не добавляет ей спокойствия, ведь именно на «Аркосе» во многом держалось материальное благополучие клана Красина. По крайней мере, та видимая часть, которая была Тамаре Владимировне известна. К тому же комиссариат, где по-прежнему работала Миклашевская, возглавил Каменев, который, как мы хорошо понимаем, не мог испытывать большой любви к супруге столь ловко обошедшего его когда-то на повороте соперника. Тамару явно напугало нескрываемое намерение Льва Борисовича затеять весьма модную тогда в СССР процедуру «чистки» вверенного ему партией ведомства. «Аппарат наркомата находится в полном разложении», — нимало не стесняясь отписал он в Политбюро ЦК ВКП(б), едва ознакомившись с делами. Что тогда понимали под «разложением», определить несложно: да что угодно, что не понравилось новому начальнику или особо ретивым активистам. Случай Тамары Владимировны подходил для таких целей как нельзя лучше. При этом, конечно, Каменев в своей «телеге» (да, тогда это выражение тоже существовало) не забыл упомянуть предшественников по должности — Красина, «который сегодня уезжает в Англию», и Шейнмана, назначенного в Госбанк[1914]. Чтобы там, «наверху», сразу поняли, с кого партии следует спросить за этот провал.

Ясно одно: звенящий пленяющим слух перезвоном монет ручеек из золотых пещер Алибабы-Красина заметно ослабевает: «…Посылаю вам пока 150 долларов. Напиши мне, миленький, хватит ли тебе этого пока, и, если тебе не очень трудно, сообщи мне тоже, какие расходы ты ожидаешь в ноябре. Ты меня извини, что я об этом спрашиваю, но мне удобнее и легче приготовить заблаговременно чисто технически. А вообще ты на этот счет не беспокойся, справимся с текущими всеми расходами»[1915].

Это письмо Миклашевской Красин подписал 23 октября 1926 г., т. е. всего за месяц до своей кончины. Так что с ноябрьскими расходами Тамаре Владимировне придется справляться уже самостоятельно. Вполне вероятно, Любовь Васильевна настолько окружила супруга своей трогательной заботой, что по факту лишила возможности свободно распоряжаться собственными накоплениями. Поэтому-то и иссяк родничок финансовой подпитки молодой жены, ну, или второй семьи.

Что же касается вышеупомянутых 150 долларов, то позволю себе высказать некоторое предположение. Эту скромную сумму Леонид Борисович, возможно, «перехватил» у своего