также в других местах Италии и Южной Франции, но такие рабы, происходившие из захваченных преимущественно мусульманами чужих пленных, в конце Средних веков большей частью даже из русских, похищаемых татарами (отсюда и название раба – esclave, sclave, от slave – славянин) имели свое специальное назначение, служили на галерах, принадлежали государству и особого общественного класса не составляли. Местное же рабство совершенно исчезло в XII-ХШ веках.

Посмотрим теперь, в чем состоит сущность servage’a, какие его отличительные черты. При дальнейшем изложении мы пользуемся книгой (A. Gasquet. Précis des institutions politiques et sociales de l’ancienne France. 2 тома).6

Будем различать, как это делают французские ученые, два класса несвободных и зависимых людей – сервов и вилланов (servage et villai-nage).

Два века спустя после Карла Великого большая часть терминов, служивших в законодательстве и капитуляриях для обозначения земледельческого класса, вышла из употребления и исчезла; составилась новая терминология. Монах Павел, переписывавший около 1000 года писцовые книги для одного монастыря в Шартре, замечает, что прежде крестьяне имели другие обычаи, кутюмы и даже названия их теперь другие. Эти изменения в названиях доказывают глубокие изменения и в обычаях и идеях. Феодализм не только совершенно изменил отношения между сюзереном и вассалом, влияние его сказывалось и на положении земледельческого сословия, прикрепленного к земле. Писатель времен Людовика IX Святого, Бомануар (Beaumanoir), разделяет все общество на три сословия: на дворян (gentils hommes), свободных людей (les libres non gentils hommes) и на сервов (serfs).7

Колонат со временем превратился в servage, а раб в серва. Явление это обыкновенно объясняют понижением сравнительного высшего класса и соответствующим повышением низшего, так что права и того и другого постепенно уравниялись. «С самого начала IX в., – говорит Герар, – всякого рода земли сделались наследственными. Если не по праву, то фактически раб тоже стал пользоваться теми же правами, что и колон. Эта медленная и глухая революция, которая разрушила прежние классы колонов, литов и рабов, чтобы образовать из них один сплошной класс сервов в смысле крепостных – или, как иначе их называют, людей мертвой руки (main morte), – эта революция сделала наследственным то, что было только временным или пожизненным, и простое обладание превратилось в собственность».

По мнению Гаске,8 такой взгляд Герара лишь констатирует факт существования servage’a, не объясняя его происхождения. Гаске полагает, что появление servage явилось следствием отпущения рабов на волю и тех взглядов, которые существовали у римлян на вольноотпущенных.

Отпущение на волю практиковалось и во французском обществе; способов отпущения было три: освобождение посредством денария, упоминаемое в «Салической правде», римский обычай отпущения посредством грамот (per tabulas) или же посредством завещаний или писем (per epistolas). Но такие вольноотпущенники не становились совершенно свободными людьми; свободные в отношении других людей, они по отношению к своему господину должны были соблюдать такую же полную и безусловную покорность, как и в рабском состоянии. Всякое нарушение этой покорности считалось неблагодарностью и могло повлечь за собой возвращение к рабству. Вольноотпущенник не мог жениться без позволения своего патрона; если он умирал без завещания или не оставив прямых наследников, то его имущество переходило к его господину. Даже когда вольноотпущенник оставлял завещание, но не в пользу близких родственников, то патрон получал половину наследства. Вот эти-то вольноотпущенники и доставили большой контингент serf’ов. Но были еще и другие источники servage’a. Бомануар перечисляет различные причины, которые повергли в состояние servage’a большое количество людей. Сервами делались: 1) те, которые не могли сами защищать себя и отдавались поэтому под защиту магнатов, делавших их за это serf’ам; 2) те, которые не исполняли военной повинности; 3) пленные, выкупающие себя ценой своей свободы; 4) обедневшие люди; 5) или же те, которые отдавали свои земли и даже свою свободу церкви, и много других. Сервов последнего рода было особенно много.

Сравнительная безопасность в эту эпоху насилия и произвола, которую предлагала церковь, благочестие, суеверие, исполнение какого-нибудь обета – вот причины, которые заставляли многих мелких собственников отдавать и свои земли, и свою свободу как дар церкви. В XIII веке даже такие благомыслящие люди, как Бомануар, возмущались этим фактом и обвиняли в этом монахов, которые, злоупотребляя своим влиянием на благочестивых и простодушных людей, побуждают их к такому поступку. Еще в свое время Бомануар различал два рода serf’ов: одни из них находились в самом приниженном положении, вполне зависели от своего господина, который имел над ними право и жизни и смерти, – это, по всей вероятности, еще остатки рабства; они были, впрочем, немногочисленны и уже исчезали. Другие же сервы находились в сравнительно лучшем положении: пока они живы, сеньоры ничего не могут от них требовать, кроме обычных повинностей; когда же они умирают или женятся на свободной женщине, тогда сеньор имеет право на их движимое имущество. Дело в том, что по обычному праву брак с женщиной из высшего сословия освобождает из сословия сервов, так как дети от свободной женщины должны были уже быть свободными; в случае же смерти серв не имеет другого наследника, кроме сеньора; если же у него есть дети, то они должны выкупать у сеньора наследство, как будто бы оно было чужое имущество. Вообще, по общему правилу серв должен платить повинности по воле и в размерах, определяемых господином. Он не может ссылаться на какое-нибудь свое право или кутюм. Он платит taille – поголовный налог, размер которого зависит от произвола господина. Впрочем, смягчение нравов не замедлило внести некоторые смягчения и ограничения произвола и в эту область – для некоторых сервов вошло в обычай abonnitio, то есть прежний неопределенный налог заменялся постоянным, определявшимся на основании традиций; для тех же, которые оставались в прежнем положении, господин должен был справляться с мнением трех или четырех сведущих людей, знакомых со средствами каждого серва, с положением его дел и на основании этого, особенно соображаясь с жатвой этого года, назначавших то большую, то меньшую taille.

Чтобы точнее выяснить положение серва, укажем еще на некоторые термины servage’a, обозначавшие связанные с ним повинности.

1) Formariage – это значит, что серв не может жениться без согласия господина, особенно на лице другого класса или принадлежащем другому господину. Это понятно: если женщина из сословия сервов выйдет замуж за чужого серва, то ее дети перейдут к господину ее мужа, если же serf женится на свободной женщине, то дети его выйдут из состояния servage’a и перейдут в состояние матери. В Бургундии и Бретани, правда, было иначе: там дети наследовали состояние худшей стороны, но это было исключением. В обоих этих