— Что случилось? — спросила Элия, потому что Корнелия Сулла не могла решиться.

— Луций… Корнелий! Он женился… на вдове Скавра!

Корнелия Сулла не удивилась.

— Теперь он может позволить себе отдать назад твое приданое, мама, — сказала она, поджав губы. — Вдова Скавра богата, как Крез.

Молодой Помпей Руф принял чашу воды, осушил ее и заговорил более внятно:

— Это случилось сегодня утром. Никто не знал, кроме Квинта Метелла Пия и Мамерка Лепида Ливиана. Квинт Метелл Пий — ее двоюродный брат, а Мамерк Лепид Ливиан — душеприказчик Марка Эмилия Скавра.

— Как ее зовут? Я никак не могу вспомнить ее имя! — воскликнула изумленная Элия.

— Цецилия Метелла Далматика. Но все зовут ее просто Далматика, как мне сказали. Говорят, несколько лет назад она была так влюблена в Луция Корнелия, что поставила в дурацкое положение и себя и Марка Эмилия Скавра. Говорят, Луций Корнелий не обращал на нее внимания. Тогда муж запер ее, и с тех пор почти никто ее не видел.

— О да, я хорошо помню этот инцидент, — промолвила Элия. — Я только не могла припомнить ее имя. Луций Корнелий никогда не говорил со мной об этом. Но с тех пор, как Марк Эмилий Скавр запер свою жену, мне не позволялось выходить из нашего дома, если Луций Корнелий был в Риме. Он был весьма озабочен тем, чтобы Марк Эмилий Скавр знал, что с его стороны не было нарушения приличий. — Элия вздохнула. — Но это уже не имело значения. Марк Эмилий Скавр все равно позаботился о том, чтобы Сулла потерпел неудачу на преторских выборах.

— Далматика не будет счастлива с моим отцом, — мрачно сказала Корнелия Сулла. — Ни одна женщина никогда не была счастлива с ним.

— Не говори так, Корнелия!

— О, мама, я больше не дитя! У меня есть свой ребенок! А своего отца я знаю лучше, чем ты, потому что не люблю его, в отличие от тебя! Я кровь от крови его, и иногда эта мысль меня пугает! Мой отец — чудовище. И женщины выявляют в нем все худшее. Моя мать покончила с собой — и никто не сможет меня убедить, что это не произошло из-за какого-то поступка моего отца по отношению к ней!

— Ты никогда этого не узнаешь, Корнелия, так что перестань об этом думать, — строго приказал Квинт Помпей-младший.

— Как странно! — неожиданно проговорила Элия с удивленным видом. — Если бы ты спросила меня, на ком бы он мог жениться, я бы ответила — на Аврелии!

— Я бы тоже, — кивнула Корнелия Сулла. — Они всегда так дружны, как две гарпии на скале. Оперение разное, а птицы одинаковые. — Она дернула плечами. — Да какие птицы! Оба они — чудовища.

— Не думаю, чтобы я когда-либо встречалась с Цецилией Метеллой Далматикой, — промолвила Элия, стараясь отвлечь Корнелию Суллу от опасных высказываний. — Даже тогда, когда она преследовала моего мужа.

— Теперь уже не твоего мужа, мама! Своего мужа.

— Ее почти никто не знает, — подхватил молодой Помпей Руф. — Марк Эмилий держал ее в полной изоляции после некоторых ее нескромных поступков, хотя и достаточно невинных. У нее двое детей, девочка и мальчик, но их тоже никто не видел. А с тех пор, как Марк Скавр умер, Далматика сделалась еще более невидимой, чем прежде. Вот почему весь город полнится сплетнями. — Он протянул чашу, чтобы ему налили еще воды. — Сегодня первый день, как закончился ее траур. И это еще одна причина для городских сплетен.

— Наверное, Луций Корнелий очень любит ее, — предположила Элия.

— Ерунда! — возразила Корнелия Сулла. — Он никого не любит.

* * *

После приступа гнева, когда Сулла оставил Элию стоять в одиночестве на кливусе Виктории, он, как обычно в подобных случаях, последующие часы провел в тяжелой депрессии. Отчасти для того, чтобы повернуть нож в огромной ране, которую он сознательно нанес слишком милой и слишком прискучившей ему Элии, Сулла на следующее утро пошел к Метеллу Пию. Его интерес к вдове Скавра был так же стар и так же холоден, как его настроение. Все, чего он желал, — это причинить Элии страдание. Развода было недостаточно. Следовало найти лучший способ разворотить и без того болезненную рану. А что могло быть лучше немедленной женитьбы на ком-нибудь, чтобы это выглядело как настоящая причина развода?

«Ох эти женщины, — думал Луций Корнелий Сулла по дороге к дому Метелла Пия, — начиная с юношеского возраста они сводят меня с ума. С тех пор, как я оставил мужчин, потому что был глуп и считал женщин более легкой добычей. Но жертвой оказался я. Их жертвой. Я убил Никополис и Клитумну, но, благодарение всем богам, Юлилла убила себя сама. Убить Элию слишком опасно. Но и развода недостаточно. Она ожидала его несколько лет».

Он нашел Поросенка погруженным в беседу со своим новым квестором, Мамерком Эмилием Лепидом Ливианом. Это была исключительная удача — застать их обоих вместе, но разве Сулла не был всегда любимцем Фортуны? Ничего удивительного в том, что Мамерк и Поросенок совещались наедине, но такова была аура, окружавшая Суллу в одном из его темных настроений, что эти двое, приветствуя его, ощутили странное, почти постыдное нервное возбуждение, словно парочка, застигнутая во время любовного акта.

По военной привычке они сели только после того, как сел старший консул, и уставились на него, не зная, что сказать.

— Вы что, языки проглотили? — спросил Сулла.

Метелл Пий дернулся, привстав:

— Нет, Луций Корнелий! Нет! Просто я за-за-задумался.

— Ты тоже, Мамерк? — поинтересовался Сулла.

Но Мамерк, неспешный, постоянный и верный, уловил усмешку, кроющуюся за напором Суллы.

— В настоящее время — да, — ответил он.

— Тогда я дам совершенно иное направление вашим мыслям. Это касается вас обоих, — молвил Сулла, мрачно улыбаясь.

Они молча ждали.

— Я хочу жениться на Цецилии Метелле Далматике.

— Юпитер! — пискнул Метелл Пий.

— Это не слишком оригинально, Поросенок, — проговорил Сулла. Он встал, отошел к двери и оттуда посмотрел на своих собеседников, подняв одну бровь. — Я хочу жениться на ней завтра, — заявил он. — Прошу вас обоих подумать об этом и сообщить мне ваш ответ к обеду. Поскольку я желаю иметь сына, то развелся со своей женой. Из-за ее бесплодия. Но я не намерен поменять Элию на какую-нибудь молодую глупую девчонку. Я слишком стар для подростковых взбрыкиваний. Мне требуется зрелая женщина, доказавшая свою плодовитость. А Далматика родила двух детей, в том числе и мальчика. Я подумал о Далматике, так как она, кажется, была ко мне неравнодушна.

С этими словами Сулла вышел, оставив Метелла Пия и Мамерка сидящими друг против друга с открытыми ртами.

— Юпитер! — воскликнул Метелл Пий, но уже более слабым голосом.

— Вот уж действительно сюрприз, — протянул Мамерк, который на самом деле был менее удивлен, чем Поросенок, потому что не знал о Сулле и сотой доли того, что знал Метелл Пий.