Были наши, и были враги.

Наши — это любому знакомо.

Наш — он тот, кто всегда готов

К другу мчаться стрелой на помощь

В дробном грохоте конских подков.

Что ж! Они не обманут доверия.

Видел я в мальчишеском сне,

Как ковбои в выжженной прерии,

Торопясь, седлали коней.

И, играя литыми кольтами,

Подгоняя мустангов лихих,

Развивали арканы кольцами

Мексиканские пастухи.

Расцветали шрапнельные гроздья,

Мчались всадники в пыльный зной,

И будёновки с синими звёздами

Колыхались серой волной.

Мушкетёры, Спартак, Айвенго

И чапаевцы в бурках седых

Вылетали одной шеренгой

На песчаный крутой обрыв.

И мальчишка вставал опять,

Саблю брал и шёл воевать…

…Но в ответ на твою беду

Эти всадники не придут.

Нынче места нет чудесам.

Хочешь чуда — будь всадником сам.

Чтоб на помощь друзьям кидаться,

Чтобы подлость узлами вязать,

Чтобы в руки врагам не даться,

Чтобы сыну потом сказать:

«Помнишь песню о зимнем садике?

О травинке среди зимы?

Жили-были на свете всадники,

Жили-были на свете мы.

Вся земля гудела под нами.

Были ночи, как копья, отточены.

Били кони копытом в камень —

Искры сыпались по обочинам.

Знали кони лихую выучку,

Не успеет смолкнуть труба,

Как мы мчались уже на выручку

К тем, кто звал нас,

Где шла борьба.

Мальчик, думаешь, нет тех дней?

Или, думаешь, нет коней?

Время есть!

И лошади есть!

Да и порох не вышел весь!»

1969 г.

Как бы крепко ни спали мы,

Нам подниматься первыми —

Лишь только рассвет забрезжит

В серой весенней дали…

Это неправда, что маленьких

Смерть настигает реже:

Ведь пулемёты режут

Часто у самой земли.

Есть про нас песни разные —

Сложенные с любовью,

Есть грустные и бодрящие,

Звонкие, как труба,

Только нигде не сказано,

Как это всё-таки больно —

Пулю глотнув горячую,

Падать на барабан.

Сколько легло нас, мальчики,

В травах и узких улицах —

Маленьких барабанщиков,

Рыцарей ярых атак!

Но не могли мы кланяться,

Жмуриться и сутулиться,

Падали… А товарищи

Шли, отбивая такт…

Флаги рассвета алые

Над городами полощутся…

Снова сегодня встали мы

Раньше всех поутру.

Вновь

барабаны взяли мы.

Снова

выходим на площади —

Туда, где отряды сходятся

В марше серебряных труб.

Может быть всё исполнится:

Травы не вытопчет конница,

И от ударов пушечных

Больше земля не сгорит.

Но про тревогу помни ты,

Помни про нашу бессонницу,

Когда барабан игрушечный

Сыну решишь подарить…

* * *

Это слова прощания,

Это песня привета

Тем, кто шагал с нами рядом,

От ветра не пряча взгляд.

Горьким горнов молчанием

Будет слава пропета

Всем сгоревшим отрядам —

Маленьким кораблям.

1970 г.

Варианты песни в книге «Мальчик со шпагой» и в книге «Чем крепче ветер», но только здесь она в полном и «первозданном» виде».

* * *

Если в безветрии парус повис,

А это тебя не трогает,

И если ты равнодушен и тих

Перед дальней дорогою,

И если ты перед шквалом дрожишь,

Кто за это в ответе?

Ты сам!

Ты не понял,

что жить

Тем лучше,

чем крепче ветер!

1970 г.

Стихотворение написано для отрядной книги «Чем крепче ветер…»

Улетали лётчики искать врага.

Затянуло к вечеру

туманом берега.

Кто-то не вернулся, кого-то не нашли…

Не поставишь на море ни крестов, ни плит.

Желтая пустыня — глухие пески.

Тихий ветер к вечеру

плачет от тоски.

Ночью в чёрном небе звёздный перезвон.

Тихо звёзды катятся на песчаный склон.

Если плакать хочется — уснуть нелегко.

Мальчик в одиночестве

бродит средь песков:

Может, сказка сбудется, может, сводка

врёт,

Может, снова спустится взрослый самолёт.

И пойдут, как прежде — рука в руке —

Лётчик и мальчишка

к голубой реке.

И одно тревожит их: к звёздам путь далёк,

Не сломал бы ветер там тонкий стебелёк.

(А из синей чащи, где тени сплелись,

Смотрит одичавший

рыжий старый лис.)

1971 г.

* * *

Есть истина в понятии одном.

Она — весомей многих аксиом.

Необратимость времени — она,

Спокойствия и мудрости полна.

Пускай судьбою горькой обречён

Ты жить во тьме и ночи много лет,

Смотри — ты строчки краткие прочёл,

И на мгновенье ближе стал рассвет.

Всего на миг, на краткий шаг в ночи.

Но не горюй, и он в цепи звено…

О нём подумай, тихо помолчи.

Мгновенью возвратиться не дано.

В любой судьбе — пускай хоть камни с гор,

Пускай хоть ветер лупит по лицу,

Верны мы или не верны себе —

Мы всё равно всегда идём к концу.

Но не к тому, который отнесён

В разряд унылых и печальных дат.

К тому, когда ты скажешь:

— Вот и всё… —

И станут памятью прошедшие года.

Около 1972 г.

* * *

Заросшая узкоколейка —

Путь из волшебной страны;

Тополя листики клейкие,