– Но конечно, я не пил ее, – сказал он.

– Только потому, что не дотянулся, – вмешалась Спарк. Она устало улыбалась, как ребенок под вечер трудного дня. Сидела она с трудом. – Он тащил меня, как непослушный пес тащит за собой хозяина. Он знал, куда идти, и волочил меня за руку куда-то в темноту. Потом мы вышли на открытое место. Я почти ничего не видела в темноте, но, по-моему, это была бедная и полуразрушенная часть города, совсем не похожая на те великолепные бульвары, по которым мы проходили раньше. И там очень противно пахло. Мы прошли мимо большой кучи навоза.

– Драконий помет? – потрясенно переспросил Пер, словно это показалось ему самым невероятным во всей истории.

– Похоже, он самый, – сказала она, и друзья впервые улыбнулись друг другу с тех пор, как Спарк вернулась.

– Оно воняло, – подтвердил Шут. – Но самое удивительное, я как будто узнавал эту вонь. Как если бы знал драконицу, оставившую эту кучу, и понимал, что зашел на ее территорию.

– Фу, – тихо сказал Лант.

Я был с ним согласен.

– Потом я попытался сдвинуть крышку с колодца.

– Ага. Приложив немало пинков и крепких словечек, – тут же наябедничала Спарк Перу.

Он чуть не ухмыльнулся, но сдержался.

– Верно, – с неохотой признал Шут. – А потом я почуял Силу где-то совсем рядом. У колодца стояло огромное ведро. Стояло оно неровно, и на дне, у стенки, серебрилась крохотная капля Силы. Как будто кто-то старался осушить ведро, но проглядел эту малость. Я чуял ее запах.

– Я с трудом смогла разглядеть ее, – сказала Спарк. Теперь она сидела чуть прямее и участвовала в рассказе на равных. – Луна сейчас едва видна, но эта капелька была такая серебряная, что, казалось, вбирала в себя весь свет вокруг, сколько его было. Она была очень красивая, но в то же время пугающая. Мне захотелось отойти подальше. А он перегнулся через край этого огромного ведра, протянул руку и сумел-таки обмакнуть ее.

– Мне с трудом удалось дотянуться до нее кончиками пальцев. – Шут поднял повыше руку в перчатке и улыбнулся так, словно боги удостоили его благословения. – О, это была сладчайшая на свете мука. – Он повернулся ко мне. – Фитц… Это было как тогда. Ты помнишь, о чем я говорю. Единство и полнота. Я словно стал музыкой этого мира, могучей и стремительной. Горло перехватило, слезы текли по моим щекам, и я не мог шелохнуться от счастья.

– А потом пришел дракон, – подхватила рассказ Спарк. – Точнее, драконица. Она была красная и даже в темноте светилась красным, я увидела ее еще раньше, чем услышала. А потом она затрубила, как все рога Оленьего замка разом, и этот рев был полон гнева. Она побежала к нам. Драконы бегают не слишком-то грациозно. Пугающе, но не изящно. Словно на нас неслась разъяренная красная корова! Я закричала, схватила леди Янтарь за руку и оттащила ее… его от ведра. Мы бежали, не разбирая дороги, в темноте. Но мы бежали. И ему это было не очень-то по душе.

– Леди Янтарь? – переспросил сбитый с толку Лант.

Спарк в волнении прикусила губу, потом объяснила:

– Он… Она так велела звать ее и даже думать о ней, пока мы одеты в эти наряды. – Она посмотрела на Пера, без слов умоляя понять ее, и добавила: – Как когда я становлюсь Эшем.

Лант хотел что-то спросить, но Шут опередил его, продолжив повествование:

– Я ощущал присутствие соплеменницы – в смысле, красной драконицы. Ее рев был полон угроз, ругательств и чистейшей ярости из-за того, что мы вторглись в город и посмели явиться к источнику Серебра. Я слышал, как всполошились другие драконы. Как сердито закричал какой-то человек. Он требовал, чтобы драконица схватила нас!

Спарк покачала головой:

– Драконы так ревели, что я не разобрала криков того человека, а увидела его, только когда он выскочил прямо перед нами. У него был меч и еще то ли какая-то перевязь, то ли доспехи. Я втащила леди Янтарь в первый попавшийся дом. Мы едва успели захлопнуть дверь и побежали в темноту, налетели на какую-то лестницу, кинулись по ней вверх…

Я чуть не застонал от отчаяния:

– Вверх по лестнице? Вас преследуют, а вы сами бросаетесь туда, откуда не будет путей к отступлению?

Спарк сердито посмотрела на меня:

– Мне никогда не приходилось убегать от людей, а от драконов тем более. Да, мы побежали наверх. Там было ужасно: мебель наполовину сгнила, пол завален обломками. Я то и дело спотыкалась. А тот человек искал нас внизу и кричал. Он тоже не мог вообразить, что можно быть настолько глупыми, чтобы прятаться наверху. А потом я нашла окно. Оно выходило в переулок, и я прикинула, что он слишком узкий, дракон туда не протиснется.

Дальше рассказ опять повел Шут:

– Мы повисли на руках и спрыгнули, толком не представляя, что нас ждет внизу. О, как же мне было страшно прыгать! Это чистое везение, что мы ничего себе не сломали. Правда, я ушиб колено, но Спарк схватила меня за руку и потащила прочь. Мы шли, стараясь не шуметь, прижимаясь к стене, вдоль того переулка. Он увел нас довольно далеко. А когда мы выбрались в неспящую часть города, я понял, где мы и куда идти. До нас все еще доносился рев драконов, но меня успокаивало то, что они ищут нас у колодца. Я решил, что уже поздно просить аудиенции у Малты или искать заступничества Тинтальи, а лучше будет бежать сквозь столп Силы, хоть Спарк и боялась его до дрожи.

Я думал, что больше не смогу бежать, – продолжал он. – Я и забыл, какими тяжелыми могут быть юбки, не говоря уже о зимнем плаще на меху. А эти сапоги! – Он вытянул ногу, чтобы мы могли полюбоваться на его обувь. Носок был острый, как кинжал. – В таких не очень-то побегаешь, – заметил он. – Но едва я замедлил шаг и сказал Спарк, что, пожалуй, уже можно не так торопиться, как позади послышался топот. Кто-то бежал за нами. Это было странно. Вокруг бушевал призрачный карнавал, но я каким-то образом расслышал шаги. Я чувствовал, что больше не могу бежать, и крикнул Спарк, чтобы она спасалась сама, но она не оставила меня. А потом я услышал тот звук и стрела дернула меня за плащ. И я обнаружил, что могу не только бежать, но и тащить за собой Спарк.

– Он был красный, – вдруг перебила Спарк. Если раньше она явно наслаждалась ролью рассказчицы, то теперь голос ее дрожал от ужаса. – Я обернулась. Мне не хотелось идти в камень, я жутко этого боялась. И я обернулась, чтобы посмотреть на нашего преследователя: может, он сжалится надо мной, если я останусь? Но он выглядел как порождение дурного сна. Высокий, тощий и ярко-алый, как его дракон. А глаза! Увидев, как он остановился и наложил на тетиву новую стрелу, я перестала медлить. Я разве что не втолкнула Янтарь в камень.

– И вот мы здесь, – закончил Шут. Он обвел нас незрячим взглядом, улыбаясь.

– Да. Вы здесь, – сказал я.

Широкий зев ворот из пожелтевшей кости. Язык доски ведет прямо в глотку. Скоро оно сожрет меня. Это настоящее будущее, почти неизбежное на любой из дорог. Я должна войти в эту пасть.