В Киеве Потемкин руководил пересадкой подвижного двора на восемьдесят семь судов, которые он оборудовал и украсил. На них императорская орда двинулась вниз по Днепру. Вдоль реки Екатерина увидела "потемкинские деревни", которые умный князь Таврический отполировал для ее удовольствия и, возможно, для того, чтобы поразить дипломатов процветанием России. Часть процветания была импровизирована Потемкиным, часть - настоящая. "То, что он построил по берегам фиктивные деревни и задействовал крестьянство для создания иллюзии прогресса, было фантастической выдумкой саксонского дипломата".76 Принц де Линь совершил несколько экскурсий на берег, чтобы заглянуть за фасады; он сообщил, что, хотя Потемкин использовал некоторые приемы легилименции, он (Линь) был впечатлен "превосходными заведениями в зачаточном состоянии, растущими мануфактурами, деревнями с обычными улицами, окруженными деревьями".77 Сама Екатерина, вероятно, не была обманута, но она, как и Сегюр, могла заключить, что даже если половина процветания и опрятности этих городов была мимолетным шоу, реальность Севастополя - города, фортов и порта, построенного на крымских берегах за два года, - была достаточной, чтобы заслужить похвалу Потемкина. Принц де Линь, знавший почти всех известных людей в Европе, назвал его "самым необыкновенным человеком, которого я когда-либо встречал".78

В Каниове Станислас Понятовский, король Польши, пришел выразить почтение женщине, которая подарила ему свою любовь и трон. Дальше по Днепру, в Кайдаках, Иосиф II присоединился к процессии, которая затем по суше направилась в Херсон и в Крым. Там императрица, император и генерал-губернатор ласкали свои мечты о вытеснении турок из Европы: Екатерина - о захвате Константинополя, Иосиф - о поглощении Балкан, Потемкин - о том, чтобы стать королем Дакии (Румынии). Англия и Пруссия советовали султану Абдул-Хамиду нанести удар по русским, пока те находятся в засаде и их военные приготовления не завершены.79 Дерзость русского посла в Константинополе послужила дополнительным стимулом; султан посадил его в тюрьму, объявил священную войну и потребовал вернуть Крым ценой мира. В августе 1787 года главная турецкая армия перешла Дунай и двинулась на Украину.

Потемкин слишком рано торжествовал, Россия еще не была готова к решающему испытанию; он советовал императрице сдать Крым. Она упрекнула его в неоправданной робости, приказала ему, Суворову и Румянцеву собрать все имеющиеся силы и идти навстречу захватчикам, а сама удалилась в Петербург. Суворов разгромил турок под Кильбуруном, а Потемкин осадил Очаков, который командовал выходами Днестра и Буга. В то время как джихад и крестовый поход столкнулись на юге России, Швеция решила, что наконец-то пришло время вернуть свои потерянные провинции. К этому ее подтолкнули Англия и Пруссия,80 Густав III возобновил старый союз с турками и потребовал от Екатерины возвращения Финляндии и Карелии Швеции, а Крыма - Турции. Об этой войне мы поговорим позже; здесь же достаточно сказать, что 9 июля 1799 года шведский флот нанес решительное поражение русским на Балтике; грохот шведских пушек был слышен из Зимнего дворца; Екатерина подумывала об эвакуации своей столицы. Вскоре, однако, ее агенты склонили Швецию к миру (15 августа 1790 года).

Теперь она могла сосредоточить силы против турок, и Австрия присоединилась к России в войне. Потемкин положил конец осаде Очакова, приказав своим людям атаковать любой ценой; победа стоила русским восьми тысяч жизней, а ярость боя закончилась беспорядочной резней (17 декабря 1788 года). Потемкин взял Бендеры, австрийцы захватили Белград, Суворов разгромил турок при Римнике (22 сентября 1789 года). Казалось, Турция обречена.

Западные державы считали, что ситуация требует совместных действий против Екатерины, чтобы стратегически важный Босфор не перешел в ее руки и не сделал Россию хозяином Европы. После смерти Фридриха Великого (1786) его преемник, Фридрих Вильгельм II, с тревогой наблюдал за движением России к Константинополю, а Австрии - на Балканы; между Россией и Австрией, которые так усилились, Пруссия окажется в их власти. 31 января 1790 года он связал свое правительство с Портой договором, который обязывал его весной объявить войну и России, и Австрии и не складывать оружия до тех пор, пока не будут восстановлены все утраченные Турцией территории.

Казалось, что политическая ситуация складывается против Екатерины. Восстание в Австрийских Нидерландах и беспорядки в Венгрии ослабили Иосифа II; он умер 20 февраля 1790 года, и его преемник подписал перемирие с турками. Англия и Пруссия вновь предложили Екатерине заключить мир на основе восстановления всех завоеванных в войне территорий; она отказалась; взятие Очакова открыло России доступ к Черному морю, и она не хотела сдавать этот жизненно важный выигрыш. Более того, ее генералы шли от победы к победе, кульминацией которой стало взятие Суворовым и Потемкиным Измаила (22 декабря 1790 года); при взятии этого турецкого оплота на Дунае русские потеряли десять тысяч человек, турки - тридцать тысяч. После этого кровавого пира Потемкин, обессиленный, впал в роскошную праздность и бесстыдное кровосмешение с племянницами; 15 октября 1791 года он умер на дороге под Яссами. Екатерина трижды падала в обморок в день, когда узнала о его смерти.

В марте 1791 года Уильям Питт Младший предложил парламенту направить России ультиматум, требующий от нее вернуть Турции все территории, захваченные в ходе нынешнего конфликта, и в качестве обещания войны он готов был отправить британский флот на Балтику. Екатерина ничего не ответила, а парламент, услышав, как британские купцы оплакивают потерю русской торговли, отговорил Питта от его предприятия. Турция, обессилев, отказалась от борьбы и подписала в Яссах (9 января 1792 года) договор, который подтверждал контроль России над Крымом и бассейнами Днестра и Буга. Екатерина не дошла до Константинополя, но она поднялась в зенит своей карьеры как самая могущественная правительница в Европе и самая выдающаяся женщина своего века.

VII. ЖЕНЩИНА

Была ли она женщиной или чудовищем? Мы видели, что в начале своего правления она была физически привлекательной; к 1780 году она пополнела, но это лишь добавило веса ее величию. Принц де Линь (который был одним из первых, кто назвал ее "Великой".81) галантно описывал ее:

Она все еще [в 1780 году] выглядела хорошо. Было видно, что она была скорее красива, чем красива..... Не нужно было быть Лаватером, чтобы прочесть на ее челе, как в книге, гений, справедливость, мужество, глубину, спокойствие, сладость, невозмутимость и решение. Ее прекрасный бюст был приобретен за счет талии, когда-то такой ужасно тонкой; но в России люди вообще толстеют. ... Никто не замечал, что она невысокого роста.82

Кастера, писавший вскоре после ее смерти, изобразил ее скромно одетой в зеленый халат. "Ее волосы, слегка припудренные, рассыпались по плечам, а была увенчана маленькой шапочкой,