ближний кравчий К. А. Нарышкин проявил на воеводской службе большое радение, со всяким усердием блюдет безопасность Пскова, находящегося на границе государства, рачительно поддерживает исправность городских укреплений, разбирает расправные дела между разных чинов людьми согласно закону — Уложению и новоуказным статьям — безволокитно и бескорыстно, никому не норовя и никому не чиня никаких обид. И прежде бывали случаи, когда псковские воеводы бывали во Пскове года по три и больше. Ссылаясь на такие прецеденты, псковичи просили оставить по истечении двух лет К. А. Нарышкина воеводой во Пскове впредь, на сколько лет будет угодно великому государю, «чтобы нам, — писали они, — богомольцам и холопам, и сиротам твоим и людишкам, и кресть-янишкам нашим от частых переменных воевод в тягости не быть»[1157]. Итак, псковский посад вместе со всем псковским земским миром ходатайствовал о продлении власти пришедшегося по душе воеводы, когда получен был указ 30 января об избавлении «от многих воеводских обид и налогов, и поборов, и взятков». Как было поступить псковскому посаду? Несмотря на все симпатии к К. А. Нарышкину, посадские люди все-таки отозвались, что указ 30 января о том, чтобы их ни в каких делах воеводам не ведать, а ведать их мирским выборным людям в земских избах, освобождавший их от воеводской власти, «им годен», и выбрали 10 человек в бурмистры[1158]. Однако условие о двойном платеже встретило возражение: платить им за скудостью невозможно. Как на причины оскудения они ссылались на разорительный для них наем подвод по дорогой цене под Великое посольство Лефорта, Головина и Возницына, проехавшее через Псков в 1697 г., на платеж денег на корабельное строение в кумпанство и на то, что в прежние годы иностранные купцы забрали у них в долг много товаров на большие суммы, «на многие тысячи ефимков», и до сих пор с ними не расплатились; от всего этого они, псковичи, «оскудали и обеднели и торгов и промыслов отстали»[1159].

Итак, оба крупных города со славным торговым прошлым отнеслись к реформе отрицательно; оба отказались от платежа двойного оклада; один отказался и от выборного управления, другой все же выбрал бурмистров. Оставив их и передвигаясь из Новгородской области еще к северу, мы вступаем в обширную область так называемого Поморья, «поморских городов», подведомственных двум приказам: тому же Новгородскому, а также Устюжской четверти. Особенностью этих городов было хозяйственное и социальное единство их посадского населения с черносошным крестьянским населением их уездов. И посадские люди в городе, и черносошные крестьяне в уезде вели одинаковые промыслы: посадские люди занимались земледелием, как крестьяне, но и крестьяне вели торги, как посадские люди. Этим хозяйственным и социальным единством населения создавалось единство в податном и административном отношениях. И горожане, и сельское население в Поморье были обложены в противоположность центру и югу одной и той же стрелецкой податью. В административном отношении город с погостами, станами и волостями уезда составляли здесь издавна единый всеуездный земский мир с общими выборными всеуездными властями. Однако к концу века, при сохранении социального и податного единства, такое объединение города и уезда держалось не везде; становится заметным и иногда берет верх стремление обособиться: уезд отделяется от города[1160]. Все эти особенности края отразились и в ответах поморских городов на указ 30 января.

Начнем обзор этих ответов с двух видных городов Западного Поморья. Олонец с погостами Олонецкого уезда и Каргополь со станами и волостями Каргопольского и Турчасовского уездов отклонили и условие двойного платежа, и выбор бурмистров и высказались за сохранение у них прежнего воеводского управления. Причины отказа от двойного платежа выставлялись одни и те же, что вызывалось, конечно, сходством природных условий того и другого уездов: частые хлебные недороды в этих северных холодных местах. От выборов отказывались за своей неспособностью, потому что «с такое дело их не станет» и что «выбирать к тому делу некого». Каргополь подразумевал при этом сохранение воеводы; Олонец прямо высказался за такое сохранение: «Впредь без воевод меж ими управлять никоторыми делы невозможно». Как мотив для сохранения воеводской власти указывалась дальность расстояния населенных мест в уезде: «от города верстах в пяти и в шести, и в семи стах», а также приводилось еще и то, что население все время было довольно воеводами, которые «чинили все правдиво и к ним лишних налог и обид, и поборов, и тесноты, и разорения от них не было». В Олонце с февраля 1696 г. был воеводой стольник Василий Никитич Зотов, сын Никиты Моисевича, также один из видных деятелей царствования. Олончане — посадские и уездные люди — по истечении двухлетнего срока его воеводства били челом о дальнейшем его оставлении. Заслуги Зотова, как указывали олончане, состояли в том, что казне он учинил пополнение, «а к нам, сиротам твоим, — как они писали, — был он, стольник и воевода, милостив», а погосты прибавляли еще: «…и призирал нас, яко отец, во всяких мирских делех чинил рассмотрение и указ по Уложению и по новоуказным статьям, а ворам, разбойникам, татям, душегубцам и иным плутам не потакал, чинил им указ без пощады, кто чему по вине своей по твоему, великого государя, указу достойны»[1161].

Из отдаленного Кольского острога ко времени составления Доклада известия об отношении к реформе получено не было. Двинский уезд совместно с холмогорским посадом выбрал бурмистров в числе 4 человек: одного от Холмогор — посадского человека и 3 из уездных крестьян; здесь единство города с уездом сохранялось, и эти 4 бурмистра должны были составлять единую коллегию во главе всеуездного мира. О платеже Двина высказалась уклончиво и неопределенно: о платежах, что великий государь укажет, как иные города учнут платить, так и они будут платить, «сколько их изможения будет». Но при этом двиняне сочли нужным недвусмысленно указать, что «тягостьми и нуждами облежат они премногими», платят за убылые, вышедшие из черносошного общества или запустевшие выти, выбирают до 300 человек на всякие службы. Хлебом кормятся покупным, привозным; на Двине сеется только ячмень и то в небольшом количестве. Морские промыслы оскудели. Население из уезда, покинув дома и деревни, разбрелось. На посаде с уездом числится большая недоимка, справиться с которой они не в силах.

На Устюге Великом указ о реформе был получен из Устюжской четверти воеводой Иваном Кикиным 1 апреля. С 1676 г. устюжский мир в административном отношении распался, посад и уезд сделались отдельными мирами, и во главе каждого из них стало свое особое земское управление: на посаде — посадский земский староста, действующий в посадской земской избе, в уезде — все-уездный