т. п.; (в) «Работник Емельян и пустой барабан» (Л. Толстой); «О попе Панкрате, тетке Домне и явленной иконе в Коломне» (Д. Бедный) и т. п.

Названия со внутренней рифмой использовались агиткой, подделывающейся под раешник и лубок: «Как Кузьма набрался ума» (фильм, 1924); «Надулся Тит на новый быт» (лубок); уже известный «Дед Трудовой….» и т. п. Пахом — одно из стандартных имен крестьянина в агитпропе; ср. серию фильмов 1924: «Как Пахом, понюхав дым, записался в Доброхим»; «Как Пахом в селе Несмелом занимался летным делом»; «Как мужик Пахом в столице в небеса летал на птице» и т. п.; или приписываемые О. Мандельштаму стихи: Кулак Пахом, чтоб не платить налога, / Наложницу себе завел, или поэму Демьяна Бедного «Шефы в деревне», где фигурирует «середняк Пахом».

В плане содержания также узнаются традиционные мотивы — прежде всего «ночное» поэзии и прозы XIX в. Его признаки — звезды, лошади, невероятные рассказы у костра — представлены у Тургенева («Бежин луг»), Никитина («Ярко звезд мерцанье…»), И. Сурикова («В ночном»), Чехова («Счастье»), Бунина («Кастрюк»), Короленко и у многих эпигонов деревенской темы.

Наложение злободневного «трактора» на традиционный субстрат «ночного» — не выдумка соавторов: оно уже наметилось в литературе 20-х гг. Новая механизированная деревня сопоставлялась со старыми деревенскими мотивами, в частности, трактор — с лошадью: «Новый конь» (подпись под фото, на котором машинист заливает из ведра воду в трактор = «поит коня»), «Механические табуны» (заглавие очерка о тракторах и комбайнах), «Песня о железном мерине» (детские стихи, где мальчик говорит трактору: Я б тебе конюшню / Чистую завел, / Ты на ней послушно / Ночку бы провел...) 4. В очерках и стихах явственно проступает лирический образ «красного ночного» с трактором вместо лошади: «Давно ли — всего в 1929 году! — пробегали при свете звезд пугливые косяки донских скакунов. Теперь над землей свеча «Катерпиллера»»; «Ночная пахотьба под серебряным просом звезд… Ночь расплывчатая, как китайская тушь, лежит на заволжской степи, где проходили детские годы Багрова внука, и на запыленном лице рулевого, который качается на металлическом лопухе сидения». Эти сопоставления полемичны по отношению к лошади и к поэзии «ночного», приветствуют их вытеснение тракторной цивилизацией [см. примеры в ЗТ 6//2]. В других случаях делаются наивные попытки примирить старое и новое, как в стихах селькоров, приводимых С. Третьяковым: Месяц над степями / Как свеча горит, / Тракторов колонна / В комбинат спешит и т. п. Приравнивание трактора к лошади, которое мы видим во всех этих примерах, включая и «Деда Пахома», — вполне в духе времени, когда трудовая тематика включала обязательное одушевление машин [см. ЗТ 14//10].

Халтурщики-приспособленцы, всегдашняя мишень соавторов, спешили эксплуатировать эти скрещения «лошади» и «ночного» с колхозной тематикой. Это соответствовало их всегдашнему методу переделки старых штампов на новый лад. Ср. такие пародии на их продукцию, как статуэтка «Купающаяся колхозница» [ЗТ 9]; сценарий «Ее бетономешалка» в соавторском фельетоне «Секрет производства»; новогодние рассказы про «замерзающую пионерку» в фельетоне братьев Тур; юмореска Ивана Дитя «Спящий трактор. Глубоко актуальное, созвучное, идеологически выдержанное и согласованное с современностью либретто балета», где героиней является «красавица-Трактор».

[Названия фильмов — Советские художественные фильмы, т. 1; «Надулся Тит» — КН 01.1929; «Кулак Пахом» — Катаев, Алмазный мой венец; «Дед Трудовой» — Стыкалин, Кременская, Советская сатирическая печать; «Новый конь» — СФ 08.1930; «Механические табуны» — Б. Кушнер, Ог 30.06.30; «Давно ли» — Л. Пасынков, Ночной сев, КН 12.1930; «Ночная пахотьба» — Д. Фибих, Стальная лихорадка, НМ 07.1930; о романтике ночной работы на тракторе см. также И. Изгоев, Завоевание риса, КН 01.1931; «Месяц над степями» — Третьяков, Месяц в деревне, 140; «Ее бетономешалка» — Собр. соч., т. 2:104, 503; «Замерзающая пионерка» — братья Тур, Новогодняя тема (1926), в их кн.: Средь бела дня; «Спящий трактор» — Чу 13.1929.]

8//49

— Это звучит парадоксом, — заметил он [Мухин], возобновляя посевные манипуляции. — Реплика в ответ на трудный или неожиданный аргумент, характерная для обывательского стиля начала XX века 5. Ответом «Это парадокс» подвергается сомнению довод собеседника (означая на языке тех дней примерно: «это несерьезно, нелепо»). Фраза была подмечена уже сатириконовцами: «— Горло не простудите? Мороженое холодное. — Да? — изумился доктор. — Это парадокс» [Г. Ландау, Человек общества, Ст 05.1912]; «Однажды я сказал [Сандерсу] с упреком: — Знаете? Вы даже ходите и работаете из-за лени… потому что вам лень лежать. — Он задумчиво возразил: — Это парадокс» [Аверченко, Ландау, Экспедиция в Западную Европу…, 11]. У того же Аверченко: «Ну это, положим, парадокс» [Кантарович и Гендельман, НС 08.1915].

К. В. Душенко указал комментатору на более близкое к ЗТ употребление данной фразы — в политическом отчете И. В. Сталина XVI съезду партии 27 июня 1930: «Это отдает даже парадоксом» [Соч., т. 12: 370]. Едва ли Сталин здесь оригинален: как все большевистские ораторы, он охотно подхватывал ходячие фразы. О реминисценциях из Сталина см. ЗТ 25//16; об отражении XVI партсъезда см. ЗТ 34//5.

8//50

Портрет из гаек! Замечательная идея! — Как и другие детали механизмов, гайка пользовалась в те годы повышенным вниманием, воспроизводилась на фотографиях («Обточка гайки» [СФ 1930]), воспевалась в стихах (Ну как, скажите, / Мне не петь, / Ну как / Не нежить / Гайку? [Я. Гордон, Гайка, ЛГ 02.06.30]). Картина из гаек — не такое уж преувеличение. Стройматериалы, инструменты, детали машин использовались в эти годы для художественно-орнаментальных целей (например, венок от ВХУТЕМАСа на похоронах В. Маяковского был сработан из молотов, маховиков и винтов [Катанян, Распечатанная бутылка, 218]).

8//51

…Митрополит Двулогий благословляет чинов министерства народного просвещения в день трехсотлетия дома Романовых. — Митрополит Двулогий — лицо несуществующее. В нем контаминированы «двулогия» (вместо «дилогия») и Евлогий — имя видного церковного деятеля.

«Двулогия» — неологизм соавторов; ср. в их фельетоне «Великий канцелярский шлях» (1932): «…давно задуманного романа-двулогии, выпуск которого я хочу приурочить к пуску первой очереди московского метрополитена». В фельетоне «Урок словесности» (1932) упоминается «яркая, красочная и сочная четырехлогия «Лошадиные силы»» [Собр. соч., т. 3; Ильф, Петров, Необыкновенные истории…, 228].

Евлогий, архиепископ Холмский и Люблинский, позднее Волынский (1868–1946), будучи членом 2-й и 3-й Государственных Дум, находился в столицах, «на виду», выполняя различные церемониальные функции; например, он служил торжественные молебны при открытии и закрытии Думы. Поэтому он вполне мог благословлять «чинов министерства народного просвещения», но вряд ли в столицах, поскольку членом 4-й Думы он не был и юбилейный 1913-й год провел у себя на Холмщине. В сан митрополита Евлогий был возведен в эмиграции в 1922. С 1921 он возглавлял Русскую тихоновскую православную церковь в Западной Европе [Шульгин, Годы, 63; отчет в Ни 26.1912; Евлогий, Путь моей жизни, 230–236].

8//52

Ему, должно быть, приснился… широкий пленум литературной