– Значит, мистик не является чьей-то сестрой или давно исчезнувшей дочерью?

– Я так не думаю. У Сабины был старший брат, но она победила его в открытом поединке. Это случилось за много десятилетий до моего рождения. Взяла его титул вероятного претендента и стала альфой. Я думал, ее брат умер. Но быть может, его изгнали. Понятия не имею.

– Что можно сделать? – с предельной серьезностью спросила Гипаксия.

Итан сглотнул.

– Мне не нравится нарушать данные обещания.

– Но ведь ты хочешь это сделать. Обязанности моего телохранителя мешают тебе заниматься судьбой волчицы.

– Да. И еще… – Он покачал головой. – Я не могу отправиться на Пангеру с остальными. Если в роду Фендиров есть другая наследница и это не Сабина…

Тогда будущее, на которое возлагала надежды Даника, может стать реальностью. Если он найдет способ сохранить мистику жизнь. Если вызволит ее из ванны Астронома.

– Я должен остаться в городе, – помолчав, сказал Итан. – Охранять ее.

Его не волновало, если придется разбить лагерь рядом с домом Астронома. Волки никогда не бросали своих. Друзья тоже не бросают своих, но он знал: Брайс и остальные его поймут.

– Я должен докопаться до правды.

Не только ради волков Вальбары. Ради собственного будущего.

– Хочешь, я сама сообщу твоим друзьям? – предложила Гипаксия. – Правда, мне будет недоставать такого стража, как ты.

– Уверен, Флинн и его верные спрайты будут только счастливы тебя охранять.

Гипаксия тихо засмеялась.

– Пожалуйста, не рассказывай им… в первую очередь Брайс… еще об одной наследнице Фендиров. Это ее отвлечет, а ей сейчас нужно сосредоточиться на другом.

А это задание… это задание он возьмет на себя.

В ту страшную ночь он не сумел помочь Данике, и она погибла. Такое не повторится. Наверное, Урда оставила его в живых для этой миссии. Он завершит то, что не успела завершить Даника. Он защитит наследницу Фендиров, чего бы ему это ни стоило.

– Передай моим друзьям, что мне нужно остаться в городе по волчьим делам.

– Почему бы тебе самому не сказать им об этом?

Итан вскочил со скамейки. Возможно, он и так уже опоздал.

– Мне дорога каждая минута. – он поклонился королеве ведьм. – Спасибо за все.

– Будь осторожен, Итан, – печально улыбнулась ему Гипаксия.

– И ты тоже.

Трусцой он двинулся к дому Астронома и на бегу отправил Брайс сообщение: «У меня появилось важное дело. Гипаксия расскажет подробности. Но я хотел тебя поблагодарить за преодоленную ненависть и за поддержку. Ты всегда меня поддерживала».

Брайс ответила немедленно: «И всегда буду», добавив к сообщению несколько сердечек, отчего сердце Итана было готово расколоться.

Итан убрал телефон, отодвинул давнюю боль и обернулся волком.

Впервые за долгие недели. Он не ощутил горечи изгнания из стаи. Нет, он принял волчье обличье не просто так. У него была цель.

Все быстрее Итан бежал к дому Астронома, чтобы начать долгую слежку за местом, где держали в плену наследницу Фендиров.

Рунн не видел Ясного Дня с той самой ночи после губернаторского бала. С тех пор, как он ее поцеловал, а потом другой мужчина грубо утащил ее в реальный мир. Он помнил боль, звучавшую в ее голосе.

Но сейчас она сидела рядом с ним на диване. Тихая, настороженная.

– Привет, – поздоровался Рунн.

– Я больше не могу с тобой встречаться, – услышал он в ответ.

– Почему? – судорожно вздохнул он.

– То, что произошло между нами в ночь равноденствия, не повторится. – Она встала. – Это было опасно, безрассудно и вызвано чистым безумием. Пиппа Спецос побывала в вашем городе. Напала на ваш храм вместе с головорезами из Светопада. Вскоре Лунатион станет полем сражения.

Рунн скрестил руки на груди. Направил внимание внутрь, к инстинктивной появляющейся завесе из ночной темноты и звезд. Он никогда не допытывался, откуда появилась эта завеса и почему разум автоматически скрывал его облик… Внимание Рунна наткнулось на узелок внутри разума.

Он потянул за узелок, и тот распался. Темнота и звезды исчезли, открыв Ясному Дню его лицо.

– Что с тобой случилось? – спросил Рунн. – Тебе причинили вред?

– Со мной все в порядке, – напряженно ответила она. – Я не могу ставить под удар все, ради чего принесла себя в жертву.

– Поцелуй со мной – это угроза?

– Это отвлекает от цели! Лишает меня бдительности! Мне придется вновь ее повышать. – Ясный День прошлась взад-вперед. – Как бы я хотела быть обыкновенной женщиной! Как бы я хотела встретиться с тобой при других обстоятельствах, еще давно, раньше, чем впуталась во все это! – Ее грудь тяжело вздымалась, вспыхивая россыпью искорок. Она подняла голову и наверняка сейчас видела его взгляд из-за завесы пламени. – Ты напоминаешь мне, что я – живая. Я уже говорила тебе, и это не просто слова. Я действительно так ощущаю. Но это чувство может меня погубить, и тебя заодно.

– Я не понимаю, в чем угроза, – признался Рунн. – Если поцелуй отвлекает тебя, это совсем неплохо.

Он подмигнул, отчаянно желая увидеть ее улыбку.

– Мужчина, который… мешал нам. Если он узнает о твоем существовании, он тебя убьет, а меня заставит смотреть.

– Ты его боишься.

В душе Рунна зашевелилось какое-то древнее чувство. Готовность вступить в поединок за любимую женщину.

– Да, боюсь. Его гнев ужасен. Я видела, как он расправляется с врагами. Такого не пожелаешь никому.

– И ты не можешь уйти от него?

– Нет. – Ее смех был резким. На Рунна повеяло пустотой. – Моя судьба связана с его судьбой.

– Твоя судьба связана с моей, – возразил Рунн, и эхо, долетевшее из темноты, повторило его слова.

Он потянулся к ее руке. Взял в свою, не побоявшись пламени. Завеса разошлась. Он увидел ее изящные пальцы, которые гладил своими.

– Мой разум отыскал тебя во тьме. На другом берегу океана. Не понадобилось никаких кристаллов. Думаешь, все это – пустяки?

Глаза Ясного Дня были закрыты. Голова опущена.

– Не могу, – прошептала она.

Но она не остановила Рунна, когда он подошел ближе и другой рукой обнял ее за талию.

– Я найду тебя, – пообещал он, утыкаясь в ее огненные волосы. – Обещаю: однажды я тебя найду.

Она вздрогнула, но не отстранилась, а приникла к нему и как будто растаяла от его слов.

– Ты тоже мне напоминаешь, что я живой, – прошептал он.

Она обняла Рунна. Ясный День была довольно рослой, но при этом обладала удивительно женственной фигурой. Чувственные губы. Полные груди, с такой дразнящей нежностью упиравшиеся в его грудь. И такие круглые, соблазнительные ягодицы.