* * *

Чудны дела Твои, Господи! Когда у власти в Польше находились единомышленники Войтылы, он не мог найти общий язык с земляками. Теперь же, когда тон задавали посткоммунисты, соотечественники вновь смотрели на понтифика как на духовного учителя. Огромной популярностью пользовалось его поэтическое творчество. «Ренессансный псалтырь», сборник юношеских стихотворений, над которым так потешались однокурсники в Ягеллонском университете, наконец увидел свет и стал бестселлером в Польше[1296].

Либералы не дали ему посетить Татры, зато наследники марксистов организовали едва ли не лучший прием римского папы за все время. Они же ввели Польшу в европейские структуры: 12 марта 1999 года (за двенадцать дней до начала бомбежек Югославии) Польша вместе с Венгрией и Чехией вступила в НАТО, а 1 мая 2004 года бывший член Политбюро ЦК ПОРП Лешек Миллер поставил подпись под договором о присоединении Польши к ЕС.

С той же чуткостью, с какой ранее прислушивались к голосу Москвы, бывшие коммунисты теперь ловили сигналы из Вашингтона. Квасьневский и Миллер не только поддержали вторую операцию США в Ираке (против которой выступили даже Германия с Францией), но и дали добро на размещение в стране тайных тюрем ЦРУ, где сотрудники американских спецслужб пытали подозреваемых в сотрудничестве с террористами. Взгляды взглядами, а реалии политики брали свое. Даже Ярузельский говорил, что Польша не может быть свободным электроном. Так чего требовать от коммунистических технократов, выпестованных в школе Герека?

Год 1999‐й как бы замыкал кольцо событий, начатое двадцатью годами раньше, когда поляк взошел на Святой престол. В январе, как и тогда, Иоанн Павел II вновь отправился в Мексику и США. В позапрошлый раз понтифик развернул латиноамериканскую церковь спиной к теологии освобождения. Теперь он намеревался пожать плоды своей деятельности и закрыть первый в истории общеамериканский синод епископов.

В девяностые церковь в Мексике чувствовала себя куда вольготней, чем раньше, хотя у власти по-прежнему стояла Институционно-революционная партия. Страна барахталась в пучине экономического кризиса, куда ее низверг­нул президент Карлос Салинас — тот самый, что установил дипломатические отношения с Апостольской столицей. Новый глава государства Эрнесто Седилья прилагал титанические усилия, чтобы выправить ситуацию. Положение усугублялось мятежом левых партизан в штате Чьяпас, где действовал знаменитый и таинственный Субкоманданте Маркос — икона зарождавшегося антиглобалистского движения и один из символов эпохи виртуальной реальности.

Все-таки не случайно Войтыла пенял современной философии, что вместо бытия она увлеклась сознанием и заставила сомневаться в нашей действительности. Этот тренд, некогда бывший уделом мыслителей, в середине девяностых проник и в массовую культуру. Его манифестом стала первая часть фильма «Матрица», вышедшая на экраны в том же 1999 году. К тому времени на вершинах хит-парадов уже целый год находилась не существующая в реальности группа Gorillaz, а стены бристольских зданий разукрашивал своими граффити загадочный гений, скрывавшийся под именем Бэнкси. Жан Бодрийяр, придумавший слово «симулякры», еще восемью годами раньше обозначил и первую виртуальную войну — операцию «Буря в пустыне». Насколько картинка, подаваемая в СМИ, соответствует действительности? — задавался он вопросом. Откликаясь на это, Голливуд спустя шесть лет снял фильм «Плутовство» — о том, как телевидение ради политических выгод придумывает военный конфликт. «Фабрика грез», кроме того, взялась штамповать фильмы по книгам Филиппа Дика, много раз обращавшегося в своем творчестве к теме иллюзорности мира. В начале 2000‐х его произведения, не очень востребованные при жизни, оказались вдруг популярны как никогда.

Двадцать четвертого января два миллиона человек внимали словам Иоанна Павла II на самой грандиозной мессе в истории Мехико. На следующий день римский папа отслужил литургию на стадионе «Ацтека» — самом большом в Латинской Америке. Благодаря телемостам он смог обратиться не только к собравшимся на стадионе, но и к жителям Буэнос-Айреса, Лос-Анджелеса и других американских городов. А между этими событиями понтифик успел посетить больницу имени Адольфо Лопеса Матеоса и заглянуть в ее онкологическое отделение. Этот визит тронул сердца мексиканцев едва ли не сильнее, чем папские проповеди. Страна носила понтифика на руках. Он отвечал ей взаимностью, назвав Мехико духовной столицей обеих Америк.

Здесь, в санктуарии Девы Марии Гваделупской (крупнейшем на свете центре почитания Богородицы), закрывая синод епископов, Иоанн Павел II обнародовал итоговое послание «Ecclesia in America» («Церковь в Америке»), заявив в нем: демократия победно шагает по планете, но это не снимает тревогу за судьбу мира, пораженного такими болезнями, как бесконтрольная урбанизация, растущий внешний долг и эксцессы глобализации экономики. Никуда не делись и наркоторговля с коррупцией. Причина этого — в эгоизме людей, корпораций и государств, которые думают лишь о собственной выгоде, вместо того чтобы взять на вооружение этику солидарности.

Двадцать четвертого января понтифик произнес проповедь на тему социальной несправедливости и ущемления прав индейцев (это был реверанс в сторону угнетенных жителей Чьяпаса, впрочем, без упоминания тамошних партизан). А на следующий день, пользуясь теми возможностями, которые давала ему современная техника, он обратился к молодежи обеих Америк с традиционным призывом вести евангелизацию своих земель, то есть отдаться всей душой Христу и следовать христианской морали во всех областях жизни. В качестве образцов для подражания, кроме Христа, Иоанн Павел II назвал Кетцалькоатля — белобородого бога, выступавшего против насилия и умершего с крестом в руках — тольтекским символом вселенского равновесия.

Отсюда же, из Мексики, Войтыла послал очередной сигнал России и Китаю, заявив, что отнюдь не расстался с надеждой посетить эти страны. Китайский МИД услышал призыв: в ответном заявлении ведомство указало, что не имеет ничего против, при условии что понтифик разорвет отношения с Тайванем. Россия же просто проигнорировала намек. Властям в Москве, только что пережившим дефолт и острый политический кризис, было не до папских желаний[1297].

Не до бесед с Войтылой было и президенту Клинтону, который стоял на пороге импичмента. Однако глава США все же сподобился на встречу понтифика в аэропорту Сент-Луиса, да не просто на встречу, а еще и на пламенную речь в духе баптиста Картера, которую совсем уж неожиданно закончил выражением из польской песенки, исполняемой в день рождения: «Сто лет!»

«Не так быстро!» — с иронией откликнулся гость, разразившись в ответ горькими словами об абортах. А чтобы его речь выглядела доходчивее, Войтыла сравнил вытравленных детей с чернокожими невольниками. Место для таких сравнений было выбрано удачное: именно там, в штате Миссури, некогда проживал знаменитый Дред Скотт, чернокожий раб, чье дело и стало юридическим обоснованием для бесправного положения невольников (правда, римский папа не стал уточнять, что приговор Скотту вынес Роджер Тони — первый католик среди верховных судей США).