— У меня есть еще один дом. Вы же сами туда меня послали[1309].

* * *

С Гарегином I римскому папе увидеться так и не довелось — тот скончался 29 июня. Зато в ноябре Войтыла посетил Грузию — вторую православную страну после Румынии и четвертую республику бывшего СССР после стран Прибалтики. Туда его настойчиво звал президент Шеварнадзе, бывший министр иностранных дел Советского Союза и один из архитекторов перестройки. Теперь, будучи во главе сотрясаемой мятежами страны, он отчаянно пытался сблизиться с Западом, но так, чтобы не испортить отношения с Россией. Задача, прямо скажем, трудновыполнимая, учитывая присутствие российских миротворцев в Абхазии и Южной Осетии, а также регулярные просачивания исламских боевиков в Чечню и обратно через Панкисское ущелье (Россия подозревала, что грузинский президент смотрит на это сквозь пальцы, мстя ей за моральную поддержку Сухуми и Цхинвали в их стремлении добиться международного признания). Ради визита понтифика Шеварнадзе пошел на конфликт с грузинским патриархом Илией II — консерватором похлеще московского собрата. В 1997 году глава грузинского епископата даже вывел свою церковь из состава Всемирного совета церквей (хотя при советской власти некоторое время был его председателем). Алексий II тоже нервно реагировал на прилет римского папы, заявив, что Грузинская православная церковь должна осознать последствия своего шага.

Как и следовало ожидать, прием со стороны грузинского предстоятеля вышел холодным, под стать погоде в Тбилиси, где столбик термометра едва поднялся до десяти градусов. Римского папу, который только что прибыл из индийского пекла, непроизвольно затрясло, когда он уселся в приготовленном для него на летном поле кресле. Дзивиш поспешно положил ему руку на предплечье, а затем накрыл красным покрывалом. Дрожь в теле можно было бы списать на студеный день, но она повторилась, когда Войтыла вместе с патриархом вошел в собор Светицховели, чтобы возжечь там свечи. Илие II пришлось даже подхватить гостя и помочь ему подойти к месту, где горели свечи, чтобы он не упал. Этот мимолетный эпизод, казалось, растопил лед между ними, однако на следующий день патриарх проигнорировал мессу, которую отслужил Иоанн Павел II в тбилисском Дворце спорта. Зато туда неожиданно прибыл Шеварнадзе, и не просто прибыл, а обратился к понтифику с импровизированной речью, поблагодарив его за визит. Вещь неслыханная для папских богослужений! Первосвященник не разочаровал его, дважды (в аэропорту и во Дворце спорта) подчеркнув, что Грузия традиционно была связана с западной культурой. Заодно он обратил внимание на то, что его прилет совпал с годовщиной падения Берлинской стены, в чем видел немалую заслугу Шеварнадзе. Войтыла в который раз продемонстрировал умение быстро учить языки: во время мессы он сыпал фразами на грузинском, армянском, русском, айсорском, азербайджанском и английском[1310].

Мультикультурность — неформальный лозунг Ватикана в тот год. Четырнадцатого мая, готовясь к заветному путешествию в древний Ур, римский папа принял делегацию из Ирака. В нее входили халдейский патриарх Рафаэль Бидавид, имам шиитской мечети Аль-Хадум в Багдаде, суннитский президент административного совета Иракского банка и чиновник Министерства по делам религий. Они преподнесли главе Апостольской столицы Коран. Снимок римского папы со священной книгой мусульман облетел весь мир.

А 28 октября, в тринадцатую годовщину Дня молитвы за мир, Ватикан организовал Межрелигиозное собрание. Это была очередная попытка Иоанна Павла II отметить двухтысячелетие христианства общей молитвой со всеми духовными лидерами. На этот раз в Рим слетелись приверженцы девятнадцати вероисповеданий, в том числе четырнадцать иудеев и сорок два мусульманина. Правда, среди них не было ни одного деятеля с Ближнего Востока и из Египта, что в немалой степени обесценивало мероприятие.

* * *

В начале ноября председатель Папского совета по межрелигиозному диалогу Фрэнсис Аринзе обратился с поздравлением к индуистам по случаю их величайшего праздника Дивали. Поздравление появилось в преддверии визита Иоанна Павла II в Индию и имело целью снизить накал страстей. У власти в стране стояли правые из Индийской народной партии, настроенные негативно как к христианам, так и к мусульманам. Отношения с последними особенно обострились после одновременных испытаний ядерного оружия в Пакистане и Индии в 1998 году. Мир замер в ужасе, опять обнаружив себя на грани атомной войны. Ситуация усугубилась в мае — июле 1999 года, когда в Джамму и Кашмире закипели настоящие сражения с боевиками, вторгшимися со стороны Пакистана. Индийские власти видели в этих боевиках регулярную армию мусульманского соседа.

Христианам тоже доставалось. За один только 1999 год в стране произошло до ста нападений на них. Активисты правящей партии требовали неукоснительно выполнять запрет на смену веры. Из-за этого власти запретили возвращаться в страну Регине Воронецкой, «польской матери Терезе», которая еще в 1977 году основала здесь небольшой монашеский орден для работы с семьями. Националисты, кроме того, настаивали на извинениях Ватикана за преступления колонизаторов, главным образом — португальцев, которые в свое время насильно приводили туземцев к крещению. Вопрос крайне неудобный для римского первосвященника, ведь среди этих португальцев находился святой Франциск Ксаверий, ретивый христианизатор и первый миссионер в Японии. Его нетленные мощи до сих пор хранятся на Гоа.

«Ни одна культура не выживет, если претендует на исключительность», — написал римский папа по-английски в книге почетных гостей, посетив мавзолей Махатмы Ганди. Это — слова самого Ганди, и они как нельзя лучше вписывались в экуменическую линию Святого престола. Там же, в мавзолее, Войтыла имел возможность узреть слияние культур во всей красе: среди встречавших его была Соня Ганди, итальянская католичка и вдова премьера Раджива Ганди, только что избранная лидером оппозиции в нижней палате парламента. Этот факт красноречиво показывал, что Индию нельзя воспринимать упрощенно. Как в любой стране, там имелись свои фанатики и свои умеренные. К римскому папе здешние лидеры относились с подчеркнутым уважением. Премьер-министр Атал Бихари Ваджпаи, ярый индуист, заверил его на встрече в президентском дворце, что Индия — светское государство и не оказывает предпочтения никакой вере. Это можно было бы счесть за пустой жест вежливости, когда бы там же, в Дели, Иоанну Павлу II не организовали встречу с лидерами самых разных религий: христианами, индуистами, мусульманами, джайнами, иудеями, сикхами. Встреча проходила в помпезном комплексе Виджиян Бхаван, используемом правительством для важнейших мероприятий. Один из индуистских святителей Уттар-Прадеша (штата, где, между прочим, находится крупнейший в Азии исламский университет) Свами Мадхавананда Сарасвати, бритый наголо, в оранжевой накидке, взял римского папу за руку и поднял ее над головой: «Ты святой, святой, святой понтифик, прибывший к нам из Рима!» А представитель джайнов предложил создать религиозную ООН для решения вероисповедальных конфликтов[1311].