— молодой обликом чекист в новенькой кожаной куртке, блестящих сапогах, фуражке со звездой и громоздкой деревянной кобурой «маузера» на портупее.

Окинув его несколько иронично-критическим взглядом, ненадолго задержав взгляд на «футляре» и, подумав: «Песка бы туда насыпал, что ли — а то болтается как надувной фаллоимитатор», старший чекист скомандовал:

— Миша! «Пассажир» в условленном месте — одна нога здесь, другая уже там… Делай!

Молодой, чётко по-уставному (хотя несколько «по старо-режимному») вскинул руку к козырьку:

— Слушаюсь, товарищ начальник Отдела!

— Ты ещё здесь⁈

Хлопнула, как от сквозняка дверь…

«Надо было ещё швейцара какого, где нанять…», — несколько запоздало подумал старший, а вслух крикнул:

— Товарищ секретарь Моргунова! Как там у нас насчёт чая к приходу посетителя?

Треск машинки тотчас прекратился:

— Сейчас поставлю, товарищ Начальник Особого технического отдела Шниперсон…

Спустя минуту она заходит — новенькая, строгая чёрная юбка, белоснежно белая блузка, галстук, русая коса:

— Я уже почти научилась печатать, Серафим.

— Ты у меня, вообще — молодец, девочка! Ещё б, не забывала соблюдать конспирацию…

— Так ведь никого нет, Давид Львович!

— А вот это и выглядит наиболее подозрительным…

Да, это были мы!

Ребятишки, правда сильно удивились предлагаемому «спектаклю», но я жёстко им ответил:

— Так надо!

И они поверили — что «так надо», даже не поинтересовавшись — кому это и для чего, это надо…

Спросите, почему чекист именно «евреистого» вида? Так у меня до сих пор — «иновремённый» акцент очень сильно заметен! Да и «словечки» иногда «не местные» проскакивают непроизвольно… И если я буду косить под представителя «титульной» нации, это может насторожить. А так — «жена Цезаря вне подозрений».

* * *

Буквально через десять минут (вокзал то, от центра Москвы почти рядом!), снова хлопнула входная дверь и голос Мишки:

— Проходите товарищ — слева крайняя дверь. Вас уже ждут.

Практически тотчас, в дверь осторожно с почтением постучали:

— Разрешите, товарищ Шниперсон?

— Входите!

Встаю и выхожу из-за стола, встречая вошедшего — среднего роста, довольно молодого человека в изрядно поношенном английском френче.

— Дыренков Николай Иванович?

— Да, это я…

Рисунок 91. Дыренков Николай Иванович (1893–1937 г. г.).

— У Вас имеется какой-нибудь документ? Извините, но надо соблюсти все необходимые формальности…

И, разведя руками:

— Сами знаете, что мы за «контора»!

Пока он с вытаращенными навыкат глазами разглядывал обстановку, сперва тщательно изучаю его удостоверение личности, даже потерев пальцем печать. Затем вернув документ владельцу, открываю сейф, достаю тоненькую папку с надписью «Личное дело № 0911» и, раскрыв на первой странице — внимательно и скрупулёзно сличаю отксеренную фотографию со стоящим передо мной «оригиналом». Удовлетворённо кивнув, захлопываю «дело» и, протягивая руку, представляюсь:

— Шниперсон Давид Львович — Начальник «Особого информационно-технического отдела при ГПУ РСФСР… Сокращённо — 'ОИТО ГПУ». Прошу присаживайтесь!

Когда он сел напротив, заглядываю ему поверх очков в глаза:

— Конечно же, Вы никогда не слышал о таком Отделе, верно?

После ошеломления от вида иновремённых ништяков на моём столе, в его глазах — жгучее любопытство!

— Верно, я…

Перебиваю:

— Чтоб продолжить наш разговор дальше и получить «предложение, от которого не сможете отказаться» — обещанное сперва в письме, а затем в нашем телефонном разговоре, Вы должны подписать вот эту бумагу…

Открываю снова «Личное дело» на последней странице и, перевернув, кладу перед собеседником:

— Ничего страшного — это подписка об неразглашении. Если Вы отказываетесь, то просто встаёте и уходите отсюда… Без всяких последствий, но пешком.

«Последствия будут в 1937 году, — думаю глядучи на него, — когда тебе лоб зелёнкой намажут, „гениальный изобретатель“!».

Товарищ ещё сомневается:

— А если я соглашусь? Можно хотя бы намёком узнать — в чём будет состоять это самое ваше «предложение»?

— Вы будете участвовать в одном из проектов по повышению боеготовности и обороноспособности Красной Армии… — слегка улыбаясь, шиплю змеёй очковой, — или, Вы против их повышения?

В его глазах паника:

— Кто, я⁈ Конечно — нет… То, есть — за! За повышение, стало быть…

— Тогда внимательно читайте, Николай Иванович и, если Вы «за» — ставьте снизу дату и расписывайтесь.

Тот, довольно бегло пробежав глазами страницу, затем взяв со стола ручку — ставит на документе сегодняшнюю дату и закорючку. Внимательно изучив подпись, встаю и протягиваю руку:

— Поздравлю, товарищ Дыренков! Теперь Вы — сотрудник нашего Отдела. Ещё раз поздравляю!

— Спасибо, — не очень уверенно то, — я тоже очень рад… Так сказать…

Не торопясь закрываю «личное дело» и кладу его в сейф. Взамен, оттуда же вытаскиваю толстый «талмуд» и хлопнув по нему ладонью говорю:

— В «Главном Политическом Управлении» крайне обеспокоены, даже не техническим состоянием вооружения Красной Армии — а умонастроениями, царящими в её высшем руководстве. Мол, «лошадка себя ещё покажет», а к будущей войне с коалицией империалистических агрессоров не надо готовиться — так как их собственный пролетариат восстанет после нападения на нашу Страну Советов.

Яростно стучу кулаком по столу:

— А меж тем будущая война будет именно «войной моторов»! И как пролетариат западных стран «восстаёт» против собственных помещиков и капиталистов, мы смогли воочию — собственными глазами увидеть под стенами Варшавы, где нам пустили кровавую юшку из носа!

Стучу кулаком ещё раз, ещё громче:

— А в «Реввоенсовете» этого не понимают! Даже в «Совете Народных Комиссаров» — не все понимают, что как только империалисты всерьёз захотят свернуть нам как курёнку шею — все эти «игры в песочнице» с Коминтерном кончатся!

Дыренков был ошеломлён: так в тогдашнем СССР — не только не говорили, но и даже не думали.

Помолчав, прищурив один глаз — с лёгкой усмешкой говорю ему:

— Возможно, Вы сейчас решили, Николай Иванович — что мы втягиваем Вас в какой-то антисоветский заговор…

— Да, упаси…

Он запнулся, не решившись в этих стенах сказать «Господь» и, я закончил за него:

— … Карл Маркс и Фридрих Энгельс!

— Да, да… Конечно… Карл Маркс и Фридрих Энгельс, конечно

Понижаю голос до громкого шёпота:

— Такого в принципе невозможно, товарищ Дыренков: ибо контрреволюционный «заговор» уже существует — причём в самых верхах. Мы лишь предлагаем Вам присоединиться к нам, чтоб ему противостоять.

— Вот, как⁈ — подпрыгивает на стуле.

— Хотите доказательства? Пожалуйста! Вы помните слова Ленина о «ста тысячах тракторов» — получив которые, крестьяне станут горой за