Глаза его блеснули, он отвернулся, но я успела прочитать егомысли. Просто удивительно, как синхронно мы соображали и чувствовали.

— Ты думаешь, что… если бы кто-то знал, что это неЛюдмила, а я ошиблась с карточками, то убили бы меня? — Я как стояла, таки плюхнулась на скамейку.

Он промолчал, но я поняла, что именно так он и думает.

— Час от часу не легче! — растерянно проговорилая. — И что же мне теперь делать?

Я тут же опомнилась — с чего это мне вздумалось вешать намалознакомого человека свои проблемы? Я самостоятельная женщина, у меня на шеетрое детей, справлялась же раньше одна, и теперь справлюсь.

— Ничего не надо делать, — твердо произнесВладимир, — если раньше ничего не случилось, то теперь уж тем более можносчитать, что инцидент исчерпан.

— Жаль Людмилу! — вырвалось у меня.

— Однако она тебя не пожалела, когда втянула в такуюисторию. Наверняка она догадывалась!

— Но про что? Про что она догадывалась? Почему тот типтак охотился за карточкой?

— А мне вот что пришло в голову. Ведь у меня этихкарточек накопилось порядочное количество. Если карточка ничем не отличалась отостальных, то как преступник узнал, которая из них предназначена ему?

— Ту карточку ты сунул в карман, я точно помню, —подхватила я.

— А потом еще взял у женщины, когда из метро выходил,другую, чтобы записать адрес. Я Аделаидин адрес забыл, — пояснилон, — вернее, то место, где презентация будет. И еще там, у Аделаиды,кто-то сунул мне карточку, я положил ее в бумажник.

— Бумажник отняли и карманы тоже обшарили.

— Да в карманах ничего не было, даже мелочи.

— Неужели ты не помнишь, что было на карточке?

— На ту, твою, я мельком посмотрел. А другую помню, накоторой адрес записывал. Там был телефон и имя — Нина Ивановна. Мою тещу такзовут, я и запомнил.

— А телефон какой?

— Начинается, с 315, это в районе Техноложки.

— Учитывая, что после этого тебя стукнули по голове,память у тебя отличная.

— Не жалуюсь.

Мы посидели еще немного, потом пошел снег, и мы тронулисьдомой. Дома я турнула зятя из комнаты и напоила Владимира чаем прямо у себя,так было спокойнее. Наверное, он решил, что я никудышная хозяйка, даже ввыходные в доме нет обеда. Тем не менее уходил он с сожалением, возможно, из-заметели на улице.

***

Владик Туз всегда приходил в бар «Джумбо» под вечер. Здесьего, как правило, ждали мелкие клиенты, иногда подворачивались и дельцыпокрупнее. В этот вечер у него было нехорошее предчувствие, но он отнес его засчет низкого качества вчерашнего зелья и решил не обращать на предчувствиеникакого внимания.

Барменша Люська, покладистая грудастая деваха, сделала емузнак глазами. Владик пробрался к ней сквозь толпу поддавших посетителей, Люськазашептала ему:

— Владик, вон клиент тебя уже час дожидается, нормальныйвроде мужик. Савку знает и при деньгах. Если хорошее дело выгорит, уж ты меняне забудь!

Не забуду, зайчик мой толстенький! — Владик потрепалЛюську по щеке и двинулся в дальний угол бара, где стоял рослый парень в чернойкожаной куртке с невозмутимым восточным лицом. Подойдя к нему, Владик спросил:

— Ты, что ли, меня ждешь?

— А как же! — сдержанно улыбнулся азиат. Егосдержанные манеры и невозмутимое лицо пугали и нервировали Владика.

— Ты от Савки? — Он явно говорил лишнее:правильнее было бы, чтобы клиент сам сослался на Савку, передал от негокакой-никакой привет, но Владик нервничал и чувствовал себя не в своей тарелке.

— А как же! — ответил клиент с такой же сдержаннойулыбкой.

В голосе его ощутимо прозвучала издевка.

— Ты за товаром? Тебе, парень, дозу?

— А как же! — Азиат издевался в открытую, ноВладик этого не чувствовал.

Он жутко боялся, но вместо того, чтобы развернуться и уйти,и дальше шел к опасности, как овца на бойне.

— Пошли, что ли. — Владик тронулся к мужскомутуалету, и клиент пошел за ним.

В туалете мыл руки подвыпивший молокосос. Владик подхватилпарня за плечи и подтолкнул к выходу, тот изумленно оглянулся, но возражатьпобоялся. Владик закрыл дверь на защелку и полез в карман. Пакетики с дозойбыли у него наготове. Владик протянул пакетик азиату, тот развернул упаковку,попробовал порошок кончиком языка и оценил его односложно:

— Дерьмо!

После этого он высыпал порошок в унитаз.

— Эй, ты чего? — несмотря на страх передневозмутимым азиатом, Владик не мог спокойно смотреть, как деньги уплывают вканализацию.

Он выдернул из рукава складной нож и щелчком выбросилголубое, остро заточенное лезвие. Нож значительно прибавил ему храбрости, оншагнул к наглому незнакомцу:

— Плати за товар! Взял ты его или в толчок спустил — твоедело, но бабки ты за него отдашь!

— А как же! — ответил азиат все с той женевозмутимой улыбкой и вдруг молниеносным движением руки выбил у Владика нож,при этом так больно ударил его по запястью, что несчастный взвыл.

— Ты чего, парень, ты чего? — приговаривал Владик,прижимая к груди покалеченную руку и пятясь к двери.

Но незнакомец успел его опередить, зашел между ним и дверьюи еще одним неуловимым движением бросил Владика на кафельный пол туалета.Владик смотрел на своего мучителя в ужасе.

— Парень, чего тебе надо? Это же наша территория… Савкас тобой разберется… Черт с ней, с дозой, выкинул и ладно, товар и правдадрянной был… Я тебе ее дарю, дозу, только оставь меня в покое.

Парень наклонился к перепуганному Владику, улыбка сползла сего лица, он сказал:

— Я тебя сейчас на мелкие кусочки порежу и собакамскормлю.

Он сказал это так спокойно и серьезно, что Владик сразуповерил. Он покрылся липким холодным потом и произнес изменившимся от страхаголосом:

— За что?

— Не за что, а если. Если ты не расскажешь мне, какойкиллер на прошлой неделе убил парочку на вашей территории, на Семнадцатойлинии.

— Я… я не знаю… — проскулил Владик.

— Ну ты все-таки непонятливый. Я же тебе ясно сказал —порежу на мелкие кусочки и скормлю собакам. Ты думаешь, я шучу? Я шутить вообщене умею!

Владик лежал потный от страха на кафельном полу и мучительнодумал, как спасти свою шкуру.

— Почему ты думаешь, — снова заныл он, — чтоя про это дело знаю?

— Потому что ты сам сказал — это ваша территория.Должен же ты знать, что у тебя под носом творится. Про тебя все говорят — тыпарень любознательный, во все свой нос суешь, много знаешь. Так что давай,вспомнишь, расскажешь — глядишь, я тебя и отпущу.