Через минуту она вылетела оттуда с выпученными глазами, моляБога, чтобы никто не увидел ее на лестнице, и радуясь, что не сняла перчатки.

***

Я не спеша брела домой от метро. В последнее время я совсемперестала спешить. После смерти Людмилы мной овладела какая-то апатия, ничегоне хотелось делать. Я через силу ходила на работу, через силу занималасьдомашними делами. Единственным существом, кто действовал на меня благотворно,был внук Ромочка. Поэтому вечера мы проводили с ним вместе, а его родителихозяйничали, если можно так выразиться. Однако в этот вечер дети ждали меня наулице с коляской. Оказывается, им надо было идти в гости, а я забыла. Мне вручилиРому, и дети помчались к метро. Внук сладко спал, даже соску выплюнул, поэтомуя решила прогуляться еще немного вокруг дома. Потом я вспомнила, что Лизаветакрикнула на бегу, что в доме нет хлеба, и решила перейти дорогу, чтобы забежатьв магазин.

Зима в этом году была снежная, а снег в наших окраинныхрайонах убирают редко, естественно, что коляска забуксовала. Я рассердилась,налегла на нее всем весом, коляска стронулась с места, мы вылетели на скользкуюмостовую, и тут отвалилось заднее колесо. Колесо от Ромкиной коляски — этокошмар моей жизни, оно всегда отваливается в самый неподходящий момент. Колесокатилось прямо под надвигающийся грузовик, а на нас с Ромочкой по встречнойполосе летел «мерседес». Чуть ли не на весу потащила я коляску через дорогу, ненадеясь на совесть водителя «мерседеса». Сверхъестественным усилием мыперебрались через снежные заносы и остановились перевести дух. На оставшееся надороге колесо я взглянуть не решалась — ведь его переехал грузовик. Во мнеподнималась ужасная злость на зятя — столько раз просила его починить колесо уколяски! Он каждый раз послушно кивал и тут же выбрасывал из головы эту мысль.

Есть два типа мужчин. Одни всегда со всем соглашаются,другие все отрицают. Валерик со мной выбрал соглашательскую политику. Что бы яни попросила, как бы я его ни воспитывала, он всегда вежливо улыбался иговорил:

— Да, Наталья Евгеньевна… конечно, Наталья Евгеньевна…обязательно… — и забывал о моих поручениях тут же.

А поскольку я не могла его контролировать и понукать, потомучто вечно пропадала на работе, дело оставалось не сделанным. Скандалить ипоносить зятя в открытую я не хотела, потому что он все же муж моей дочери иотец Ромочки. А то они разведутся, и я буду виноватой.

Пока я стояла, с тоской пытаясь сообразить, что же мнеделать, ведь коляска на трех колесах да еще по снегу вряд ли поедет, кто-тотронул меня за рукав. Передо мной стоял ангел-избавитель в образе лохматогознакомого с таксой Ромой в одной руке и с колесом от коляски в другой.

— Вот, — сказал он, — оно почти не погнулось.

От умиления я прослезилась и погладила такса Рому поголовке. Его хозяин уже сидел на корточках и пытался приладить колесо.

— Там такой шпенечек! — молвила я.

Лохматый издал какое-то нечленораздельное шипение, из чего японяла, что шпенечек он нашел, и тот успел оцарапать ему палец. Кое-какприладив колесо, мой спаситель сказал, что до дому мы доедем, а там надо всесделать как следует. Тут я заметила, как он морщится и зажимает руку носовымплатком, и на снег даже капнула кровь. Порез был глубоким, да еще колесогрязное, это чревато неприятными последствиями.

— Вам надо домой, руку перевязать! — заволноваласья.

— Успеется, — отмахнулся он, — и вообще, этолевая рука, нерабочая. А вы одна до дому не доберетесь, я вас провожу.

Тут мы сообразили, что идти нам в одну и ту же сторону, изасмеялись. По дороге домой, пока мы осторожненько проводили коляску междусугробами, мой новый знакомый успел рассказать мне, что тещу отправили вбольницу, состояние не очень тяжелое, но недели две она там пробудет. И теперьон вынужден мотаться сюда каждый день, чтобы гулять с таксой, потому что, содной стороны, у тети соседи новые, незнакомые, а другие сами хоть и приличныелюди и Ромку любят, но сын у них великовозрастный оболтус, так что ключи от тещинойквартиры доверять им никак нельзя. А еще к теще в больницу надо ездить хотьчерез день.

— Вас же двое, — удивилась я, — жена может вбольницу съездить.

— Один я, — вздохнул он, — так уж получилось,жены нет, а теща есть.

— Простите, — смутилась я, — она умерла…

— Да не то чтобы, — лохматый досадливо махнулрукой, — в общем, нет ее, и все, мы разошлись.

Ничего себе, с женой разошелся, а тещу опекает. Я все большесимпатизировала этому человеку. Он снял темные очки и грустно на меняпосмотрел. Синяк стал бледно-желтым и уже не так бросался в глаза. Но сам онбыл какой-то поникший, верно, и впрямь замотался.

— Идемте к нам! — решилась я. — Я перевяжувам руку и напою кофе. Или чаем, если вы кофе не пьете.

— Сейчас, зимой, пью, потому что встаю не рано.

Интересно, что же у него за работа — сезонная, что ли?

— Я художник, — сказал мой новый знакомый, —предпочитаю работать при дневном свете.

— Правда, художник? Настоящий? — задала я глупыйвопрос.

— Правда, — улыбнулся он. — Может, помните,лет пять тому назад была такая выставка, «Тринадцать», так вот я один из этихтринадцати — Пятаков моя фамилия.

На выставке «13» я, как ни странно, была, потому что Лизкатогда еще и не помышляла о замужестве и у меня была куча свободного времени.Помню и фамилию — Пятаков, но вот работы… Чтобы уйти от скользкой темы, ярешила представиться.

— Давайте знакомиться, а то я не знаю, как васназывать.

— Пятаков Владимир Иванович.

Я хотела представиться просто про имени, но, вспомнив, что ябабушка, сказала церемонно:

— Наталья Евгеньевна, — хотя по имени-отчествуменя никто не называл, кроме зятя.

Когда мы подъехали к парадной, Владимир Иванович что-тозастеснялся.

— Как-то — неудобно так к вам, да еще с собакой, вашмуж…

— Муж, муж, — ворчливо ответила я, — у менятакой же муж, как у вас жена — нет его. Зато у меня двое охламонов детей и внукРомочка. Но сейчас дома никого нет, так что проходите.

Под внимательным взглядом соседки тети Дуси мы пронесликоляску к лифту, втиснулись в него всей компанией и приехали на наш шестойэтаж. Кавардак, который мои дети устроили в квартире, собираясь в гости, неподдается описанию. В их комнате валялись вперемешку игрушки, Лизкина косметикаи колготки. На кухне в раковине была горой свалена грязная посуда, эта дрянь неудосужилась ее помыть за целый день. И в довершение всего в ванной настиральной машине валялся использованный внуком памперс и вонял. Ну устрою яЛизавете!

Владимир Иванович, однако, особого изумления не выказал,подхватил своего такса на руки и отправился в ванную мыть ему лапы и животик. Яуспела выбросить благоухающий памперс, а сама занялась внуком — вытащила его изколяски, развернула, переодела, достала рожок с Лизкиным сцеженным молоком инакормила. После того как мы привели в порядок каждый своего ребенка, у меня появиласьвозможность заняться моим гостем. Руку ему я забинтовала слишком сильно, но онтерпел и не возражал. Пока я возилась на кухне, начерно разгребая завал спосудой, Владимир Иванович не стоял над душой, а спросил у меня отвертку и запятнадцать минут починил это чертово колесо. Такс Рома шумно осваивался в нашейквартире, успел спереть у внука погремушку и стянуть покрывало с кровати.