Через полчаса я стала нравиться себе значительно больше, мояпомятая физиономия приобрела буйно-оптимистическое выражение, что Деду должнобыло понравиться. Я отправилась к нему, не позвонив. В этом был хитрый умысел:свалившись как снег на голову, я лишу старого змея возможности избежать встречисо мной.

Рита, увидев, как я вхожу в приемную, чуть приподняла брови,что должно было означать удивление, но словесно она его не выразила, толькоспросила:

– Он звонил тебе?

– Нет. Срочное дело. Постарайся сделать так, чтобы онне улизнул через форточку. Она хихикнула и включила связь.

– Игорь Николаевич, здесь Оля, говорит, у нее срочноедело.

– Заходи, – гаркнул Дед.

Рита подмигнула мне, а я открыла дверь кабинета и увиделаИгоря Николаевича, сидящего в кресле с широкой улыбкой на устах.

– Отлично выглядишь, – радостно сообщил он, я тожеобрадовалась, раз мои усилия не пропали даром, плюхнулась в кресло и ответилаему лучшей своей улыбкой. – Ты сменила прическу? – продолжалрадоваться он. – Или осветлила волосы?

Кажется, только эти два вопроса его сейчас и волновали.Конечно, Дед перебарщивал и сам знал это, но из-за упрямства уступать не хотели продолжал валять дурака, а я, чтоб его порадовать, подробно рассказала одостоинствах французской краски для волос, знания мои были почерпнуты изрекламного ролика, успевшего набить оскомину, и на Деда особого впечатления непроизвели.

– У меня через полчаса важная встреча, – совздохом сообщил он, словно ему страсть как хотелось узнать еще что-нибудь такоеже ценное и лишь проклятая занятость мешала этому.

Я извлекла из сумки его записки – свидетельства большойлюбви – и положила их на стол. Он приподнял верхнюю, взглянул, кивнул иравнодушно отбросил.

– Чего ты дурака валял? – глядя на негоисподлобья, спросила я. – Если тебе нужно было только это – без проблем,стоило только сказать…

Брови его сошлись у переносицы, а взгляд сделался колючим.На очень многих людей это производит впечатление, но не на меня, и Деду этоотлично известно, потому что взглядом он не ограничился.

– Ты что, с ума сошла? – рявкнул он так, что янаверняка бы подпрыгнула, если б не ждала его крика.

– Давай я попозже зайду, – миролюбиво предложила яи даже приподнялась.

– Сядь, – махнул он рукой, встал, прошелся посвоему кабинету и устроился на столе рядом со мной, сложил руки на коленях ивроде бы задумался. – Ты ведь не считаешь, что это я?

– А это ты? – невинно поинтересовалась я.

– Твоему отцу следовало драть тебя ремнем трижды вдень.

– Моему отцу следовало осмотрительнее выбирать друзей,глядишь, нянчил бы сейчас внуков.

Дед поспешно отвел глаза, потом легонько коснулся рукоймоего плеча.

– Детка, ты же знаешь, с тобой я всегда откровенен…Хорошо, почти всегда. Так вот, я тебе клянусь, к этому убийству я не имеюникакого отношения. Надеюсь, мои слова для тебя что-то значат.

– У нас уже два убийства, – сообщила я. – Тыв курсе?

– Да. Девушка из “Пирамиды”… Записки были у нее?

– Я нашла их в ее комнате. Алла тебя шантажировала?

– Нет. Конечно, нет. Она была хорошей девчонкой,веселой и знала свое место. Никаких проблем. Мы встречались от случая к случаю…

– Когда все это началось?

– Кажется, прошлой весной. Я увидел ее в клубе, онаклассно.., извини.

– За что? – не поняла я. Он вновь одарил менясвоим коронным взглядом, но теперь в нем было настоящее бешенство, и я сочла заблаго заметить:

– Я не ревнива.

– Да нет, – хмыкнул он, – ты хуже. Тебепросто ни до кого нет дела. Даже до себя.

– Ну, это сильно сказано, – не поверила я. –Давай вернемся к нашей проблеме. Какого черта ты сразу не сказал мне, чтотрахался с убиенной?

– Я был уверен, что ее смерть не имеет ко мнеотношения, и не хотел… Это что, так трудно понять?

– Ну ладно. Допустим. Теперь ты знаешь, что ее смертьимеет к тебе отношение или кто-то очень хочет, чтобы имела… Кстати, о том, чтовчера в клубе зарезали девчонку, тебе кто сообщил?

– Лялин. Это важно?

– Нет, конечно. А ему кто?

– Слушай, Детка, я не вижу смысла в твоих вопросах. Вконце концов, Лялин обязан знать, что вокруг происходит, за это ему деньгиплатят.

– Бог с ним, с Лялиным, – согласилась я. –Значит, Алла тебя не шантажировала и все у вас было просто отлично, так?

– Так.

– О встречах договаривались заранее?

– Нет. Ты же знаешь мой график. Когда мог выкроить паручасов…

– Ты звонил ей?

– Когда как. Чаще посылал шофера с запиской. Дома еезастать было нелегко, а сотового у нее не было.

– Мог бы подарить.

– Я тебя сейчас вышвырну отсюда, – заявил Дед,пересаживаясь в свое кресло.

– Я к тому, что записки – это все-таки вешдок… Что заромантизм в твои-то годы?

– Спасибо, – поклонился он, после чего заговорилсерьезно:

– Что такого в этих записках? Только идиот можетрешить…

– Их можно неплохо использовать, – вздохнулая. – Ладно. Вы встречались время от времени, и о своем визите ты оповещалее записочкой. В ту ночь было так же?

– В какую ночь? – Я покачала головой и началаподниматься с кресла. – Ну, хорошо, хорошо, – махнул он рукой. –Кто-то меня видел?

– Не тебя, твою тачку. К несчастью, она оченьприметная.

– Да уж. И этот человек, свидетель, я имею в виду, онготов…

– Расскажи мне, что случилось в ту ночь. Подробно.

– Я позвонил ей где-то около десяти. Алла была дома, вклубе в тот вечер она не работала. Я сказал, что заеду после часа. У нас былбанкет, я надеялся к этому времени освободиться. Приехал…

– Ты звонил еще раз?