— Мы незнакомы, разрешите представиться: меня зовутДаша, ваш телефон я получила от Лики Солодко.

— Слушаю, — зевнула Евгения.

— Вы Тришкиных знаете?

— Ну.., да.

— Мне очень надо с вами поговорить.

— О чем?

— Речь идет о жизни и смерти. Пожалуйста, можно ясейчас приеду? С Катей беда.

— Ничего про Катю не знаю, — снова зевнула Женя.

— Очень, очень, очень прошу! — взмолиласья. — Лика сказала, что вы сердобольный человек, а речь идет о судьбедевочки!

— О господи… — вздохнула Женя. — Ладно,прикатывайте.

* * *

Около полудня я стояла у вызывающе дорогой двери из красногодерева. Ждать пришлось недолго, створка распахнулась, на пороге появиласьстройная, элегантно одетая молодая женщина. Она чуть прищурилась и воскликнула:

— Вы та самая Даша, которая сегодня разбудила меня нисвет ни заря?

— Извините, — улыбнулась я, — к сожалению,обладаю очень нехорошей привычкой: если сама проснулась, отчего-то думаю, что идругие люди уже бодрствуют. А вы, как я понимаю, Женя.

— Точно, — кивнула экс-супруга Тришкина. —Проходите, хотя, ей-богу, не понимаю, чем могу помочь. Ответила вам по телефонусвятую правду: ничего не знаю про Катю, я с ней давно не встречалась.

Продолжая вещать о своей полнейшей неосведомленности, Женяпровела меня в гостиную, обставленную мебелью из гнутых трубок, и, указав рукойна нечто, более всего напоминающее огромный кусок прозрачного мыла, предложила:

— Садитесь.

Я осторожно устроилась на «мыле». К удивлению, креслооказалось удобным, оно услужливо прогнулось, потом слегка выпрямилось иобхватило мое тело.

— Это новый материал, — пояснила Женя, явнопосмеиваясь над реакцией гостьи, — так называемый умный стул, онзамечательно расслабляет позвоночник. Классно, правда? Дорого стоит, но длясебя ничего не жаль, ведь так?

На всякий случай я одобрительно кивнула, хотя была совсем несогласна с утверждением Жени. Захоти Маруська шубу из соболя, даже не охну, вмагазин побегу, а вот приобретение губной помады для собственных нужд выбьетменя из колеи. Обязательно накатит приступ жадности и дискомфорт. Женя, видимо,из другой породы, и ей от этого, наверное, легче жить.

— Вы любите Катю? — приступила я к допросу.

— Нормальная девчонка, — пожала плечамиЖеня, — мы с ней не особо общались, жаба мешала.

— Кто? — удивилась я, мгновенно подумав прожадность.

— Свекровь. Мамаша Игоря, Лидия Константиновна, —пояснила Женя. — Вот уж, блин, сволочь!

Развела нас с Игорем, да так ловко, что и придраться не кчему. Лидка мне с Катькой общаться не давала, я с девчонкой редкоразговаривала.

— Но на свадьбе Тришкина вы сообщили падчерице осамоубийстве Юли.

— И чего?

— Откуда вам известна такая информация?

— Какая? — прикинулась идиоткой Женя.

— О суициде, — терпеливо ответила я.

— Ну.., не помню. Кто-то рассказал.

— А кто именно?

Женя попыталась наморщить лоб, но потерпела неудачу,обколотые ботоксом мышцы не захотели повиноваться хозяйке.

— Э.., э… Вроде Сима Полунина, — выдавила наконециз себя экс-супруга Игоря Тришкина. — Она в тот день была с ними.

— С кем? — насторожилась я.

Женя замялась, потом собралась с духом и сказала:

— Ничего я против Катьки не имею, она мне не мешала.Особой любви, правда, мы друг другу не демонстрировали, но вполне нормальноуживались. Все Лидка, дрянь… Она хотела сыночка в личном пользовании иметь, аИгорек бабник, его к одной юбке не пристегнуть. Вот в Лидке и идет борьба.Ясное дело, сынишку-красавца, вокруг которого бабье роем вьется, иметь приятно,с другой стороны, позволить всяким женам вертеть Игорем она не хотела. Лидиипостоянно кажется, что жены не проявляют по отношению к ее сыну должноговнимания и заботы. Никак она понять не хочет: теперь иные времена на дворе, увсех прислуга имеется, и жена вовсе не обязана свое здоровье на кухне да спылесосом гробить. Представьте, Лидка мне замечания делала типа: «У Гарика вшкафу нет свежих рубашек». Или: «Евгения, ваш муж ходит в грязной куртке».

Я послушала, послушала, а потом ответила: «И чего вы комне-то с претензиями? Выскажите их домработнице, я в горничные не нанималась. Аеще лучше объясните Гарику: не надо на улице покупать пончики и жрать их улотка, с них жир капает и верхнюю одежду портит. Хорошие мамочки своим сыночкамправила приличного поведения в детстве объясняют, да вы, очевидно, забыли». И стех пор пошла у нас с ней нешуточная война. Победительницей вышла жаба, и яушла от Игоря.

Евгения усмехнулась, а затем продолжала:

— Но против Катьки я ничего не имею. И на Гарика незлюсь. Какой толк? Маменькин сынок, вертит им Лидка в разные стороны. Вот иСоньке достанется, убежит она из особняка, двух лет не продержится. И ей я злане желаю. А на свадьбе лишку выпила, вот и понесло меня. Не Катьку уестьхотела, а Лидку. И знаете, вот странность…

Утром, после банкета — в шесть часов! — позвонила ЖенеЛидия Константиновна и ласково так сказала: «Ну и наделала ты беды!»

— И чего случилось? — спросила удивленнаясверхдружеским тоном грымзы экс-невестка.

— Ты наговорила Кате глупостей, девочка ночью пыталасьотравиться, хорошо я у нее таблетки отняла.

Остатки сна слетели с Жени.

— О господи! — воскликнула она. — Катюхаиз-за свадьбы так распереживалась?

— Нет. Из-за твоих слов.

— Каких? — напряглась Женя.

— Не помнишь?

— Не-а.

— Совсем?

— Перебрала я вчера, — нехотя призналасьЖеня, — а в таких случаях наутро после выпивона в памяти у меня пусто.

— Так, так… «Где гулял я вчера, не найти днем согнем», — процитировала культовую песню Лидия. — Ладно, сейчаснапомню!

Спустя пять минут Евгении стало жарко.

— Фу, — выдохнула она, — так Катькаотравиться из-за матери решила?