Некоторые мужчины крайне наивны: они полагают, что лучшийподарок для женщины — книга. Впрочем, есть иные личности, которые, собираясь навстречу со старыми друзьями, верят в то, что выпьют совсем немного, ведь завтравсем на работу. Вообще, наивность — весьма распространенное качество. В нашейсемье ею в разной степени обладают все. Я, например, до недавнего временисчитала, что гаишники, проверив у меня права и документы на машину и не найдяникаких нарушений, со вздохом требуют показать им аптечку и внимательно изучаютнаходящиеся в ней лекарства лишь из заботы о моем здоровье. Аркадий пребывает вглубокой уверенности, что никогда не станет жертвой мошенников, так какявляется умным и образованным человеком. Маня, переходя улицу на зеленый свет,чувствует себя в полнейшей безопасности. Александр Михайлович полагает, чтоокружающие все сделают правильно, если им хорошенько объяснить, как следуетпоступить, повторяя наставления не меньше сорока раз в день. Садовник Иваннедавно с жаром объяснял нашему соседу по поселку, бывшему уголовномуавторитету, а ныне уважаемому бизнесмену и государственному деятелю, что вцелях экономии лучше бы перевести его «Бентли» с бензина на газ. Зайка на дняхрассказывала, как ее поразило то, что она столкнулась в отделе деликатесовсупермаркета с плохо одетой бабушкой, которой пять минут тому назад подаладенег на жизненно необходимые лекарства (именно такая просьба значилась накартонке, которую та держала, стоя с протянутой рукой при входе в магазин). Хотя,может, доктор прописал бабуле от хвори принимать по килограмму черной икры вдень? Но, как выяснилось сегодня, самая наивная из нас Ирка.

Утром, ровно в семь, она всунула голову в мою спальню и,особо не задумываясь, гаркнула:

— Дарь Иванна!

От неожиданности я вскочила и стала в панике озираться посторонам. На какую-то минуту мне показалось, что проспала начало занятий,опоздала к студентам на лекцию, и сейчас в мою комнату непостижимым образомвломилась отвратительная Галина Андреевна, заведующая кафедрой,стокилограммовая крашеная брюнетка с хитрым взглядом старой змеи и улыбкойгориллы. Но потом глаза мои увидели нежно-розовый ковер и обиженно сопящегоХучика, который свалился на мягкий ворс, когда хозяйку вымело из-под теплогопухового одеяла.

— Ира! — возмутилась я. — Какого черта ты таккричишь, да еще ни свет ни заря? Что случилось? Пожар? Наводнение?

Ирка уперла руки в бока.

— Вставайте скорей, уже семь!

Я честно попыталась вспомнить, зачем мне покидать уютнуюпостель в такую рань, но в голову ничего не приходило.

— Но ведь я не просила будить меня! Сегоднявоскресенье!

— Опоздаем!

— Куда?

— А то вы не помните!

Я плюхнулась на кровать. Вот беда! Значит, мы с утра куда-тоедем. Причем, скорей всего, это семейный выезд, иначе с какой бы стати Ирке находитьсяв таком возбуждении? Надо же, совершенно ничего не помню. Ладно, попытаюсьсориентироваться. Сегодня воскресенье, часы показывают начало восьмого… А чтолюди могут делать в декабре, в выходной день, столь ранним утром? Куда ониспособны отправиться в глухую темень, вместо того чтобы сладко почивать вмягких подушечках? Ох, какая непростая ситуация… Похороны? Нет-нет, слава богу,все вокруг живы. Или, может, свадьба у нас, бракосочетание? Минуточку, а кого ис кем? Невеста в семье всего лишь одна — Манюня, но она, насколько я знаю, покане обзавелась женихом. Впрочем, есть еще Дегтярев, холостой мужчина. Но наврядли полковник…

— Так вы идете? — поторопила меня Ирка.

Я набрала полную грудь воздуха. Хорошо, пусть домработницасчитает хозяйку склеротичкой, особой, окончательно потерявшей ум и память, нонельзя же ведь начать собираться невесть куда. В конце концов, существует такаявещь, как дресс-код: согласитесь, в белом платье и фате вы будете глуповыглядеть на кладбище, а черный костюм и букет из четного количества орхидей —совершенно неуместные вещи в момент венчания.

— Куда? — Я наконец решилась прояснить ситуацию.

— Что? — вытаращила глаза Ирка.

— Куда мы едем? — задала я вопрос напрямую.

— Господи! — всплеснула рукамидомработница. — Неужто забыли?

В ее голосе звучало такое откровенное удивление, что ябыстро ответила:

— Нет, конечно.

— Тогда чего спрашиваете? — резонно продолжилаИрка.

— Ну.., так.., для поддержания беседы, — сталавыкручиваться я. — Лучше скажи, что натянуть на себя?

— Приличную вещь, — прищурилась Ира. — Неджинсы! Все-таки государственное дело, народ вокруг разнарядится, бабы шубынацепят. С одной стороны, конечно, смешно, но, с другой — понятно: если уж дохакуплена, то ее следует выгуливать.

Я окончательно впала в ступор. Государственное дело?Господи, обычно я все же постепенно припоминаю некстати забытую информацию, асейчас в голове полнейшая пустота. Ну все, кажется, ко мне пришел старикАльцгеймер [1].

— А наш народ уже готов? — осторожно осведомиласья.

— Ванька в машине сидит, а я пошла васпоторопить, — ответила Ирка. — Манюня на занятиях в кружке, другие наработе. Только вас ждем.

Вот тут мне стало совсем нехорошо. Ванька — это наш садовникИван. Он же по совместительству дворник, электрик, слесарь, плотник и муж Ирки,един во многих лицах. [2]Так куда я намеревалась поехать со сладкой парочкой?

— Несознательные они люди, — недовольно продолжалатем временем Ирка. — Уж сколько по телику говорили, убеждали… Нет! Умоталипо своим делам, никто о государстве думать не желает!

— Ира, — заорала я, — говори живо, в какуюстепь мы направляемся!

— Так на выборы!

Я плюхнулась на кровать.

— И кого выбирать надо?

— Ясное дело, депутата, — пожала плечами Ирка.

— Которого? — тупо вопрошала я.

В глазах домработницы метнулось изумление.

— А чего, их много?