– Значит, Савва сам привел их к бабушке?

– Он не заметил слежки.

– Наверное, не ожидал такой наглости. Но погодите… я что-то не поняла, выходит, эти трое на зеленой «копейке» преследовали Савву вовсе не из-за драки на вокзале?

– Когда мы получили изображение одного из этой троицы на зеленой машине, того, с кем у Саввы Прохоровича случилась стычка на автовокзале, дело пошло легче. И в ходе оперативно-розыскных мероприятий в поселке Кукша были обнаружены…

– Это же у нас! Всего в двадцати километрах от Карповки!

– …В поселке Кукша у одинокого и любящего поддать пенсионера Герасимова были обнаружены и задержаны эти двое.

– Трое!

– Пенсионер тоже подтвердил, что жильцов было сперва трое. Один со сломанным носом, второй целый, и еще третий – главный. Но про третьего пенсионер смог лишь сказать, что тот был угрюмого вида здоровяком, которого двое других звали Хрущ.

– Это кличка?

– Сейчас мы пробиваем этого человека по нашим базам. По всей видимости, он уже попадал в поле зрения правоохранительных органов. Так что не волнуйтесь, он от нас тоже не уйдет.

– А кто они такие?

– Единственное, что мы про этих двоих пока знаем, все они жители Республики Коми.

Василиса встревожилась.

– То есть они живут как раз там, куда еду я?

– Не живут, а жили, – поправил следователь. – В ближайшее время они вряд ли будут жить где-нибудь, кроме мест лишения свободы. Их причастность к убийству гостя вашей бабушки очевидна. Следы, отпечатки… От соучастия в этом убийстве им точно будет не отвертеться.

– Это все-таки они его убили! Но зачем?

– Об этом мог знать их третий сообщник, который и убивал.

– А эти двое – не убивали?

– Они всего лишь мелкие жулики. Ничего серьезнее карманной кражи и мелкого хулиганства за ними до сих пор не числилось.

– Они могли переквалифицироваться.

– Это подлые дворовые шавки, трусливые и низкие. И для них убить человека все равно что мне или вам слетать на Луну. Решительно невозможно. Да никто им бы такого ответственного дела и не поручил. Кишка тонка.

– Вы же этих людей совсем не знаете.

– Человек всегда виден с первого взгляда. Согласен, в пьяной драке эти двое и могли бы пырнуть кого-нибудь финкой или ударить бутылкой по голове, но чтобы так… Да еще сначала пытать жертву с таким изощренным садизмом, нет, на такое эти двое вряд ли способны. Да и следы говорят о том, что эти двое выполняли исключительно вспомогательную роль. Главный среди них тот, третий.

– Который как раз и сбежал.

Сбежал и, вполне возможно, находится на пути туда, куда направляется Василиса. Эта невысказанная мысль повисла в воздухе. Если эти двое родом из Коми, то и третий тоже запросто может быть жителем этой республики. И Василисе стало наконец-то ясно, отчего не слишком легкий на подъем Шурыгин решил сам проводить ее до аэропорта.

– Все ясно, – прошептала Василиса. – Решил меня сплавить. Теперь, если меня и убьют, это уже будет не на его территории. Умно.

И она сердито покосилась на следователя, но тот ее взглядов категорически не замечал.

По дороге следователь провел небольшой исторический экскурс, чтобы Василиса представляла, куда она отправляется.

– Малочаевка – в высшей степени уникальное место.

– Так поедемте туда вместе, – съязвила Василиса, у которой хорошее отношение к Шурыгину словно ветром сдуло.

Какой гнилой тип этот Шурыгин! Лишь бы свои дела обделать, а на Василису ему плевать. Ведь в глубине души он тоже понимает, что ей может грозить опасность, не может не грозить, коли Хрущ на свободе, и все равно шлет ее в эту Малочаевку. Бабушка-то ее посылала, не зная, что Савва погиб. Знала бы, небось скомандовала отбой. А вот Шурыгин знает, что Василисе может грозить опасность от этого непонятного Хруща, но следователю это по барабану. Конечно, не ему грозит, а Василисе.

А Шурыгин между тем продолжал читать свою лекцию:

– Поселение вплоть до девяностых годов носило статус промышленного поселка, горняки появлялись в теплое время года, зимой там никого не было.

– А вы говорили, что староверы там живут постоянно.

– Сейчас так и есть, – согласился с ней следователь. – Но между тридцатыми-сороковыми и девяностым годом, то есть в течение пяти десятков лет или даже чуть больше, никаких староверов там не было.

– А где же они были?

– Кто где. Преимущественно в Сибири, на Колыме и на Дальнем Востоке.

– И что им там понадобилось?

Шурыгин принялся объяснять дальше. Примерно в середине тридцатых годов руководство тогда еще молодой советской страны приняло решение возобновить, а во многих местах и начать добычу полезных ископаемых, месторождения которых были разведаны еще при царской власти.

– И поселок Малочаевка, населенный одними староверами, по воле судьбы оказался как раз одним из таких богатых серебряной рудой мест.

Наверное, староверов бы все равно турнули с насиженного местечка, советская власть известно относилась к таким вот сообществам. А тут уж, разумеется, и вовсе не стала церемониться, и староверам было предложено покинуть насиженные места, что называется, в двадцать четыре часа. Ситуацию обострило еще и то, что все хозяйства в Малочаевке были крепкими, можно сказать, зажиточными. Многие еще до революции вели успешную торговлю, славились как рачительные и честные купцы.

– Теперь всем известно, как большевики относились к тем, кто при прежней власти имел хоть какой-нибудь вес. Потому и переселение Малочаевки прошло с особенной жесткостью, если не сказать, жестокостью. Жителям удалось захватить с собой лишь самое-самое необходимое. А затем они были разосланы в разные уголки страны, против воли снабжены документами, которые тут же многие из них «потеряли», и отправлены для определения градуса их политической лояльности в ближайший оперотдел для беседы. Нечего и говорить, что многие оттуда уже не вернулись.

Для небольшого поселения это стало настоящей трагедией. К тому же староверы оказались совершенно не готовы к новым реалиям, в которых им приходилось отныне жить. До того, как их прежняя жизнь закончилась, многие из них знали лишь свой поселок и округу. Лишь некоторые бывали в городах.

К советской власти они никаких – ни положительных, ни отрицательных – чувств не испытывали, считая любую земную власть бесовской и полагая, что есть лишь одна власть – Божья.

– Так как вливаться в дружные массы трудящихся и крестьян эти люди упорно не хотели, многих из них расстреляли вдогонку к тем староверам-купцам и крупным промышленникам, которых уже пустили в расход в первые годы большевистской власти.

Все это вместе взятое, ясное дело, не сделало староверов и более лояльными. Наверное, они здорово жалели, что не эмигрировали, пока еще была такая возможность. Но, будучи людьми исключительно мирными, они никаких враждебных действий в отношении новой власти не предпринимали, и постепенно советская власть свыклась с их существованием, как когда-то смирилась самодержавная.