Эмили вздохнула.

– Конечно, нет.

Как можно жалеть о чем-то столь целомудренном и прекрасном? Нет, жалела она только о том, что не в силах избавиться от отчаянной сердечной боли.

– Тогда в чем дело?

Ну к чему такая настойчивость? Почему нельзя все сделать легко, как другие? Но нет, это не для Дрю, ему обязательно нужно добраться до ее сердца.

– Я немного взволнована, больше ничего.

Надо же было натолкнуться на такого упрямца. Его внимание выглядит, конечно, весьма трогательно, но можно не сомневаться: почуяв рядом влюбленную представительницу женского пола, он кинется наутек, только пятки засверкают.

– Смысла никакого нет, понимаешь? Мы с тобой знакомы сколько? Пять дней, шесть?

Эмили поспешила обойти его кругом и зашла за стол, как будто массивное дерево могло защитить ее от нее самой.

– В чем нет смысла? – настаивал он с плохо скрытым раздражением.

Она набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула.

– В моих к тебе чувствах.

Его дьявольски самоуверенный рот изогнула нахальная улыбка неисправимого плута.

– Да? – Он обошел стол кругом, подходя к ней вплотную. – И какие же это чувства?

Роковые слова уже готовились сорваться с ее языка, но он посмел дразнить ее, и слова признания остались непроизнесенными.

– Неважно. – Эмили улыбнулась, глядя на него снизу вверх. – Нечего раскармливать твое эго, оно и так раздуто до безобразия.

Дрю засмеялся и притянул ее к себе, окутывая мускусным теплом своего тела. Его жаркий поцелуй качнул под ее ногами землю, и горячая струя забурлила в крови.

– Никто и никогда не говорил, что в этом должен быть смысл.

Эмили судорожно сглотнула.

Они живут в разных мирах, это ясно. Если бы только не нежность, с какой он держит ее в объятиях… Может, она и не говорит о перспективе семейного счастья, но, очень похоже, не одна Эмили страдает здесь галлюцинациями. Похоже, кому-то еще померещилось, что в его сердце вошла любовь.

Эмили застегнула на запястье браслет с ониксом, позаимствованный у бабушки, и бросила последний внимательный взгляд в большое зеркало. Забавно, но она и вполовину не выглядит такой взволнованной, какой себя чувствует.

Свой основной гардероб она оставила в Нью-Йорке, так что пришлось отправиться по магазинам. Из того, что она привезла в расчете на отпуск, ничего для данного случая не годилось. Добро бы свадьбу назначили днем, тогда сошла бы мягкая цветастая юбка; но после пяти вечера положено что-нибудь поизысканнее.

Позавтракав вместе с бабушкой, Эмили отправилась на Монтана-авеню, побродить по заведениям попроще вперемешку с эксклюзивными бутиками. Наконец, она нашла облегающее, с короткими рукавами платье из льна, глубокого сине-зеленого тона – и с большой скидкой. Потом увидела изумительные модельные туфли – черные ремешки и высокий каблук, – и решимость экономить ее покинула. Правда, поторговавшись, она убедила менеджера уступить туфли ниже указанной на этикетке цены, но вся экономия пошла прахом, когда глазам предстала украшенная бусами вечерняя сумочка.

Брызнув лаком на волосы, чтобы французская укладка, на которую ушел почти час, оставалась на месте, Эмили решила, что готова. Только бы еще не тряслись так руки. Конечно, она немного волнуется оттого, что встретится с родными Дрю, да и с самим Дрю. Ведь в последнюю встречу он ясно дал понять, что она окажется в его постели, как только счастливая невеста бросит гостям букет и будет прикончена последняя бутылка шампанского.

С того вечера она Дрю больше не видела. Ни в четверг, ни в пятницу вечерних занятий не было, а расследованием пожарной эпидемии занимался Дэйв Берд, так что предлога увидеться не подвернулось. Вечером в четверг она хлопотала об устройстве бабушки, а прошлую ночь Дрю был на мальчишнике у Кэйла.

Эмили удивилась, когда он позвонил ей вскоре после полуночи, и еще больше тому, что он совершенно не казался выпившим.

Итак, они с Дрю собираются стать официальными любовниками и извлечь из этого максимум удовольствия.

Хватит обо всем этом думать, а то чокнешься. Надо успокоиться, стать беззаботной, иначе вечер окажется испорченным. Как и предстоящая ей невероятная ночь с мужчиной, доводящим ее до беспамятства.

В гостиной бабушка лежала на диване, гипсовая корка закрывала ее ногу, приподнятую на подушки, от щиколотки до колена. Рита рассказывала ей об экзамене, которому подвергла своих учениц вчера.

Она повернулась к Эмили:

– Ой, как ты здорово выглядишь!

– Спасибо. Я не знала, что ты здесь.

– Я заглянула ненадолго. – Рита посмотрела на часы, поднялась и распрощалась.

Эмили села в освободившееся кресло.

– О чем шла речь?

– Рита решила, что неплохо бы мне взять партнера.

Пожалуй, толковая идея.

– И что?

– Мне бы этого не хотелось.

Эмили кивнула.

– Мне кажется, Рита несколько склонна к панике, но она собрана, знает дело и с ответственностью относится к ученикам. Она бы вполне справилась.

Бабуля тяжело вздохнула.

– Ты, наверно, права, но…

– Но Академия – все равно, что твое дитя, которое не хочется от себя отпускать?

– Да вроде того. – Бабуля хохотнула. – Вот если бы ты заинтересовалась…

– Я? – Теперь была очередь Эмили смеяться. – С чего вдруг такое ко мне доверие?

Старушка потянулась за пачкой бумаг на кофейном столике.

– До того как пришла Рита, я читала твое резюме. Хватило недели, чтобы ты доказала: не обязательно уметь готовить, чтобы эффективно управлять кулинарной школой.

Ничего особенного Эмили не совершила, просто собрала данные из разных записей и докладных, которые просматривала на неделе, и кое-что обобщила. Число учащихся обычно подходило к сотне, но в последнее время упало почти на сорок процентов.

Бабуля постучала пальцем по бумаге.

– Одно это объявление в «Таймс» дало нам восемь новых учениц на осенний курс, а прошло всего два дня.

Эмили небрежно махнула рукой.

– Я же специалист по рекламе, бабуля. А это значит, что я неплохо разбираюсь в том, как привлечь внимание людей. Если бы тебе были по карману объявления по радио, думаю, можно бы принимать вдвое больше учащихся.

– И сколько это стоит?

Эмили пожала плечами.

– Некоторое представление у меня есть, я уточню и скажу тебе. Но предупреждаю сразу: радиопередачи бывают и очень дороги. Лучше, наверно, подождать и посмотреть, сколько найдется желающих на осень. Если объявление в печати даст еще студентов, может быть, мы покроем расход для рекламы весеннего семестра.