Первое время мы ели в полном молчании. Меня подмывало спросить у Джастины, понравилось ли ей купаться в пруду, однако во избежание конфликта я держала язык за зубами.

Конец безмолвию положила блондинка, внезапно заявив:

– Ваша светлость, в моем секретере сломалась ножка. Вы не будете против, если я возьму другой? – чересчур заискивающие нотки заставили меня насторожиться. Интуиция подсказывала: что-то не так.

– Конечно, нет. Можете воспользоваться моим. Мне хватает того, что стоит в кабинете. Или, если хотите, закажите на свой вкус, – герцог решил проявить любезность.

– Брать ваш мне неудобно, заказывать – слишком долго, а мне нужно уже сегодня написать и отправить с десяток писем, – с наигранной робостью проговорила платяная моль. – Зная вашу щедрость, я была уверена, что вы не откажете в столь мизерной просьбе. Поэтому попросила слуг перенести в мою спальню секретер, что нашла в одной из гостевых комнат, – внезапно она вскинула на меня глаза, в которых читалась неприкрытая насмешка. – Он хоть и не новый, но такой милый. К тому же сделан из розового дерева…

Герцог не придал ее словам значения и продолжил как ни в чем не бывало есть. А вот мне стало не по себе. Вилка замерла в воздухе над куском мяса. Я застыла, подобно неподвижной гипсовой статуе, и не в силах была пошевелиться. Несколько мгновений в голове со скоростью падающей звезды мелькали картинки. Я прокручивала в памяти все имеющиеся в замке секретеры. В итоге пришла к выводу, что только один из них был сделан из розового дерева, тот самый, за которым мама могла часами писать письма, либо читать книгу. От лица тотчас отлила кровь.

– Верните его на место, – прохрипела я, как только пришла в себя.

Почувствовав неладное, лорд Эткинсон перестал жевать. Нахмурившись, он взглянул сначала на меня, потом на Джастину, губы которой растянулись в ухмылке.

– Неужели вы не слышали, что его светлость разрешил мне взять любой приглянувшийся секретер? – сказала она, вздернув подбородок. – Именно это я и сделала.

– Вы не имели права без моего ведома входить в комнату, где хранятся мамины вещи, а тем более что-либо брать оттуда, – я сделала глубокий вдох и отчеканила каждое слово: – Верните его на место!

– И не подумаю! – фыркнула блондинка и презрительно выпалила: – Кто вы такая, чтобы мне приказывать? Здесь все принадлежит лорду Эткинсону.

«А с ним у меня особые отношения», – читалось в ее взгляде.

– Советую разойтись мирно, – произнесла я необычайно холодно.

– Леди, успокойтесь и объясните, что происходит! – опекун попытался вмешаться в разгорающийся конфликт и погасить его, однако ни я, ни платяная моль не обратили на него внимания.

– Иначе что? Что ты мне сделаешь, невоспитанная девчонка? – гадюка откинулась на спинку стула. – Топнешь ножкой?

– Очевидно, ваше благородное воспитание позволяет тыкать малознакомым людям и брать без спроса чужие вещи.

– Леди Джастина, верните мисс Алексии секретер, – потребовал лорд Эткинсон.

– Ваша светлость, что с ним станется, если он постоит в моей комнате день-другой? Не съем же я его.

Блондинка играла с огнем и прекрасно это понимала. Герцог терпеть не мог неповиновения. Тем не менее она не оставляла попыток добиться своего, словно не боялась последствий. Или делала это намерено?

– Вы меня слышали?! – прорычал новый владелец замка.

Мужские кисти рук сильно потемнели, на левой щеке и вовсе, как мне показалось, появилась чешуйка. Или это был роговой нарост?

Конфликт набирал обороты. Я решила покинуть столовую, но прежде привести давнюю угрозу в действие. Выходка Джастины переполнила чашу терпения. Меня злило, что едва ли не каждый в замке знал, как мне жить, что носить и что делать, где учиться и когда следует выйти замуж. Вдобавок – ни минуты покоя. С появлением опекуна жизнь превратилась в хаос. И ему пора было положить конец!

– Если вам, леди Джастина, и правда настолько понравился секретер, оставьте его себе, – уступчиво произнесла я и встала из-за стола. – Уверена, мама была бы не против. К тому же он вам пригодится, когда захотите увидеться со мной.

Платяная моль растерянно захлопала глазками:

– О чем вы?

Проигнорировав вопрос, я закрыла глаза, потерла ладонь о ладонь, пробуждая магию ото сна, и прошептала:

– Еu posuere!

Кровь бешено понеслась по жилам, сердце забилось так часто, что в висках поселились молоточки. Для активации цепи требовалось немало сил, но во мне их было с лихвой. Едва мои руки окутало серебристое свечение, герцог понял, что происходит. Он поднялся из-за стола и попытался меня остановить:

– Алексия, не делай этого, – в его голосе не было злости или требовательных ноток, лишь убедительная просьба.

Но мужчина опоздал. Еще в начале фразы магические нити начали серыми лентами разлетаться по замку, приводя заклинание в действие. К последнему слову цепь с отчетливо различимым щелком замкнулась. Около пяти секунд у магии ушло на то, чтобы возвести полупроницаемый барьер. При этом столовую наполнили гул и яркие всполохи.

– Ваша светлость, что происходит? – визгливо спросила Джастина, устремив обеспокоенный взгляд на брюнета.

Лорд Эткинсон ничего не ответил. Сделав несколько стремительных шагов, он замер в тот самый миг, когда все внезапно стихло. Между нами были считанные дюймы. Протяни он мгновением ранее руку, коснулся бы моего плеча. Но теперь мы оказались по разные стороны барьера. Всего одним заклинанием я положила конец посягательствам на мою территорию и вмешательствам в личную жизнь. И точно также одним заклинанием могла вернуть все на круги своя, чего делать пока не собиралась.

Пока мы мерились взглядами, я задавалась вопросом: как опекун отреагирует пусть и на временный все же раздел имущества? Придет в бешенство? Накричит? Однако сколько ни смотрела ему в глаза цвета расплавленного золота, не находила и намека на злость. Герцог сохранял поразительное спокойствие.

– В этом не было необходимости, – он первым нарушил молчание. – Может, присядешь, и мы спокойно обо всем поговорим?

Стоило ему указать рукой на мое прежнее место, я покачала головой и многозначительно произнесла:

– Обязательно, ваша светлость, но как-нибудь в другой раз. Я сыта, поэтому с вашего позволения покину столовую. Хорошего дня!

Присев в реверансе, устремилась к выходу, но не успела сделать и с десяток шагов, как мне в спину донеслось: «Алексия!». Сама не знаю зачем, я развернулась и посмотрела на герцога. Мужские губы беззвучно задвигались:

– Обещаю, что верну его.

Легкий кивок дал лорду Эткинсону понять, что я разобрала его слова. Немного помедлив, опекун поспешил вернуться за стол. Теперь я была свободна и могла без зазрения совести отправиться в свои покои.

– Ваша светлость… Шерри, дорогой, я понятия не имела, что этот секретер принадлежал матери Алексии. Правда! Иначе ни за что не взяла бы его, – виноватый женский голосок заставил меня замедлить ход.