Вишенкой на торте стал закрытый каплеобразный фонарь с хорошим обзором, а также пиропатрон, отстреливающий воздушные винты в аварийной ситуации. У толкающих винтов ведь была определенная проблема – в случае выпрыгивания с парашютом имелся шанс пилоту попасть под них. А так – нажал кнопку, и винты отлетели. И можно спокойно покидать самолет без опасности быть нарубленным в мелкий фарш прямо в воздухе.

Дорогие самолеты получались. Сложные. Однако на земле их обслуживали хорошо подготовленные команды техников со всем необходимым оборудованием и большим запасом запчастей. Из-за чего время простоя у них было очень небольшое. А в воздухе ими управляли пилоты с налетом от тысячи часов.

Учились пилоты недолго по времени. Но теории им давали минимум, а вот налет они получали огромный. Сначала на «кукурузниках», где осваивались азы полета. Потом основной курс на специальных учебных самолетах, дающий навыки высшего пилотажа и обучающий ведению воздушного боя, в том числе коллективного. И только потом на настоящих фронтовых истребителях, дабы они могли к ним привыкнуть.

Дорого. А на фоне тех ста часов, которые имело подавляющее большинство пилотов Альянса, так и вообще – невероятно дорого и долго. Но это окупалось с лихвой. Уже пограничные бои первых дней показали – силы Альянса, несмотря на свое чудовищное численное превосходство, просто ничего не могут сделать.

В воздухе повис паритет сил.

Альянс давил, пытаясь «закидать шапками» немногочисленную авиацию противника. А Империя методично выкашивала супостата, набивая какие-то удивительные массы «фрагов». Уже через пару недель войны появились асы, имеющие на своем счету по полсотни сбитых супостатов. И это не было чем-то таким уж выдающимся.

В маневренный бой с этими толпами «собачек» имперцы не вступали. Они работали по тактике «бум-зум». Забрались повыше. И били в пикировании – короткая очередь своей могучей батареи практически в упор. И сразу выход из боя, отрыв с пологим пикированием. А потом заново – набор высоты и новая атака.

И работали они либо двумя парами, либо большим количеством пар, нападая с разных курсов. Словно коршуны, бьющие свою беспомощную добычу. А небольшие, легкие ламповые радиостанции со связью всего на несколько километров облегчали координацию. Учитывая то серьезное преимущество по тяге, аэродинамике, прочности и вооружению, это приводило к едва ли не полигонным условиям боя. Конечно, иногда самолеты Альянса попадали по фронтовым истребителям Империи. Скорее случайно. Даже, бывало, сбивали. Но, так как бои войска Империи вели оборонительные, то их пилоты падали на свою территорию и очень скоро возвращались в бой. Пилоты. Да. Которые стоили намного больше своих аппаратов, если оценивать по вложенным в них ресурсам.

Кабины у фронтовых истребителей, кстати, были легко бронированы. То есть пули винтовочного калибра их не пробивали с многих ракурсов. Что способствовало выживанию пилотов.

Так и бодались.

Тем более что на земле у Империи имелось много легких средств ПВО, организованных по очаговому принципу. Из-за чего те же налеты на Имперские аэродромы были своеобразной формой самоубийства. Там было все. Вот буквально все. От 12-мм счетверенных установок до 127-мм зенитных пушек и мощных прожекторов. Плюс средства дальнего оповещения – вынесенные на несколько километров посты аудиовизуального наблюдения, предупреждающие о подлете противника.

Большая битва над Эльбой за господство в небе продолжалась.

Альянсу казалось, что вот еще немного, вот еще чуть-чуть, и Империя надорвет живот. Имперские же пилоты просто работали… спокойно и рутинно, скучающе сбивая цели в этом аттракционе повышенной драматичности.

У Альянса были все технологии, примененные во фронтовых истребителях Империи. А ресурсов на производство самолетов и подготовку личного состава они пустили существенно больше. Однако это не помогало. Они построили самолеты для другой войны, на которую никто, кроме них, не пришел…

Большой просторный зал Сената был адаптирован для собрания большого количества людей. Не только тех, кто заседал, но и множества гостей. Сегодня в нем царило необычайное оживление. Здесь сегодня собрались не только сенаторы и многие высокопоставленные чиновники, но и журналисты с фото- и кинокамерами. Оно и понятно – им предстояло присутствовать на очень важном и совершенно непонятном мероприятии. Николай Александрович никому ничего не рассказал. Просто пригласил всех ключевых персоналий.

Наконец люди собрались.

Тишина.

В зал вошел Император и занял свое место в VIP-ложе.

Кивок.

И в помещение вошел командир лейб-гвардии в очень странной одежде. А рядом с ним какой-то японец в национальных одеждах.

Афанасий подошел к ложе Императора и совершил ритуальный поклон. Повернулся к гостям. И также кивнул им. Предельно сдержанно и ритуально.

После чего подошел к выделенной для него площадке. Сел. И начал громко говорить. Он говорил недолго, но очень емко. И с каждой произнесенной фразой в помещении усиливалась тишина. Словно можно было как-то увеличить и без того гробовое молчание.

Афанасий поведал о многих своих проказах. Ключевых, во всяком случае. Начал с того, что, видя неспособность Ярослава к управлению государством, он потворствовал его развращению и растлению сектой сатанистов, хотя знал об их внимании к нему с первого дня. Закончил же событиями недавними, включая организацию покушения на Императора и имитацию налета на Императорскую резиденцию.

О том, что он это все делал не со зла. О том, что хотел таким образом спасти Империю. Помочь ей выжить. Но… потерял берега и занялся вещами, которыми не имел права заниматься. О том, что каждый в Империи должен выполнять свою работу. О том, что такими благими намерениями выстлана дорога в ад.

Замолчал.

Никто в зале не издал ни звука, ожидая продолжения.

Афанасий спокойно, без лишней суеты развязал пояс своего кимоно. Скинул его с плеч и, подложив его себе под колени, сел по японскому обычаю.

Извлек из ножен кинжал – кусунгобу, что он держал в левой руке. Осторожно их положил.

Взглянул на ассистента.

Тот легким кивком обозначил готовность и слитным, уверенным движением извлек свой меч, приняв ритуальную стойку.

– Империя превыше всего! – громко и предельно четко произнес Афанасий. – Да здравствует Император!

После чего резким движением вонзил себе кинжал в живот и, скривившись от боли, порывисто потянул его в сторону, вспарывая брюшную полость и перерезая кишки.

Секунда.

Другая.

Третья.

И ассистент точным, легким движением нанес удар милосердия, который не отрубал голову, а перерубал позвоночник, прекращая мучения. Отрубить голову во время такого ритуала – позор. Поэтому был нанесен легкий, не сильный удар, что выглядел со стороны как мягкий толчок. После которого Афанасий упал вперед из положения сидя. Несколько раз вздрогнул. И затих. А его голова осталась на плечах.