— Это в наших интересах, епископ, — спокойно отозвался Буревестник.

Меня неаккуратно подняли за шкирку. На периферии зрения мелькнула рука в латной перчатке. Чуть поменьше в размерах, чем конечность Аттилы.

Скромных размеров помещение, облицованное камнем. Низкие потолки. С двух сторон на стенах висели полотнища. На них был изображён круг, нижняя часть которого разъединялась на два угловатых и переплетающихся шипа, уходящих вертикально вниз. В центре круга присутствовала такая же блестящая спираль, напоминающая упрощённое изображение галактики.

Они…

Справа Арктур с офицерами. Только Персефоны не хватало. Она не пошла с нами в портал.

В нескольких метрах от меня стоял долговязый дроу с длинными прямыми волосами, падающими до плеч. Чёрная приталенная сутана. Золотая вязь на груди.

Епископ Ревелон собственной персоной.

— Друг мой, я прибыл лично, чтобы встретить вас. Разе я не говорил, что рано или поздно все приходят к Малааку? И вот вы здесь, — расплылся в лукавой улыбке церковник.

— Выясните у него, где находится язык Разиена. Он что-то знает, — размеренно произнёс лучник.

— Не беспокойтесь. У нас есть свои методы для того, чтобы достучаться даже до самых заблудших душ, — слегка склонил голову Ревелон. — А вот и ваша плата, — он поманил жестом слугу, который нёс на вытянутых руках средних размером сундук.

— Всё там? — уточнил орк.

— Можете проверить, — со смешком отозвался епископ.

Дебафф подходил к концу. Я должен попытаться сбежать. Сейчас или никогда.

Вперёд выступил наш… нет, уже не наш. Вперёд выступил мейн танк Буревестников и принял контейнер.

Мои тюремщики явно отслеживали ситуацию. Кулак, закованный в прочные латы, очень аккуратно ударил меня по затылку. Тупая боль взорвалась в голове, и перед глазами всё поплыло. Тошнота поднялась к горлу. Сотрясение мозга.

Проходя мимо меня, гильд мастер остановился.

— Искренне надеюсь, Гвин, что твоя смерть будет быстрой, — произнёс он, и я почти засёк какую-то эмоцию в его голосе. Несмотря на попытки Буревестника держать себя под контролем.

— Пустое, Арктур, — не снимая с лица улыбки, отреагировал церковник. — Тропа к Малааку длинна и болезненна, но все проходят её до конца. Так или иначе.

Дебафф спал на долю секунды. Всё, на что меня хватило, это трясущейся рукой вывалить из сумки тяжёлую пригоршню.

Аттила среагировал резко, закрывая собой лучника. Плетельщик душ второпях набросил на себя щит. Ревелон окутался золотой плёнкой. Несколько секунд в молчании они смотрели на пол.

Металл застучал по камням. Кругляшки разлетелись во все стороны, вибрируя и звонко отскакивая. Одна из них завертелся на месте. Орёл. Решка. Орёл. Решка. Гладкая поверхность ловила и тут же отражала свет факелов.

Мой бывший гильд мастер… Мой бывший боевой товарищ наклонился и поднял монету. Перевёл на меня недоумённый взгляд.

— Что это? — в его глазах читалось искреннее непонимание.

— Тридцать сребреников, — просипел я. — Заслужил.

Что-то такое мелькнуло в его лице, и он вошёл в портал. Следом исчез Аттила.

— Ты никогда мне не нравилccся, — приблизив свою морду ко мне, напоследок прошипел наг. — Надеюсссь, ты будешь ссстрадать.

Портал схлопнулся.

— Что ж, поскольку с неприятной частью покончено, — Ревелон сцепил руки перед собой, — теперь можем поговорить по душам.

О-хо-хо, не нравится мне, как это звучит.

***

Я снова там, где всё когда-то и началось.

Поворот винта в механизме, и стальная пластина опускается ещё на сантиметр ниже. Боль в ладони становится нестерпимой. Трещат кости. Кожа давно изодрана. Я сорвал голосовые связки и больше не могу кричать. Слюна вперемешку с хрипом рвётся из горла.

Эти тиски придумал настоящий садист.

Полутёмное помещение напоминает склад металлолома, если особо не разглядывать эти приспособления. Каталог «Всё Для Пыток весна-лето 2062» вживую представлен моим глазам. Железная дева, испанский сапог, дыба, крючья, иголки. Выбор на любой вкус.

Я сижу полностью голый в огромном металлическом кресле. Руки и ноги зафиксированы ремнями. Здесь не то чтобы сильно жарко. Кожа покрыта мурашками, а яйца от страха готовы втянуться вовнутрь.

Какая-то хрень начала твориться, стоило им спустить меня в подвал. Пропал интерфейс. Полностью. Ни чата. Ни карты. Ни квестового журнала. Ни даже полоски доступных способностей. Перед этим мелькнуло какое-то системное сообщение, но я тупо не успел его прочесть. Доспехи, оружие и сумку с меня стянули буквально за минуту.

Если возможность забрать мои клинки меня не удивила, то остальное… Как это вообще технически возможно?

Голова норовит завалиться на грудь, но этому мешает ободок. Он удерживает её в вертикальном положении, будучи прикрученным к спинке стула. Слишком близко к моему лицу расположена харя Трагга.

Это тролль непонятного возраста. Страшный, как помёт бомжа и куролиска. В красной глухой сутане, которая натянута до предела на его пузе. Видно, чтоб кровь не так сильно выделялась. Ткань без золотых украшений. По чину не положено.

Меня вряд ли можно записать в его фанаты. У нас с ним идеологические разногласия, если можно так сказать. Он любит причинять боль, а я вот терпеть не могу, когда меня пытают. Общей почвы для компромисса не найти.

Позади Трагга в удобном кресле с высокой спинкой сидит Ревелон. Зевает. Скучает. Устало трёт глаза. Утомился, бедный. Пытался читать что-то в толстом талмуде под мои вопли, но начал клевать носом.

Первое, что он произнёс, когда пыточных дел мастер засунул мои кисти в тиски:

— Я знаю, насколько важны руки для тех, кто занимается Ремеслом в темноте. Хитрые замки, стремительные удары кинжалом, карманные кражи… Всё это невозможно, когда контроль над пальцами утерян. Утерян навечно, Гвинден. Подумай об этом, а потом прими верное решение и ответь на мои вопросы, — последнюю фразу сопровождала дружелюбная улыбка.

Словно мы сидели с ним где-то в кабаке за бокалом холодного пива. Два лучших дружка, не разлей вода.

Сейчас же, по ощущениям вечность спустя, тёмный эльф порядком раздражён.

— Ничего не хочешь поведать нам, Гвинден? — бесстрастно роняет дроу. — У тебя ещё полно целых костей внутри.

За юмором может показаться, что я в порядке, но вряд ли можно придумать что-то более далёкое от истины. Моя правая ладонь — это сплошное месиво из раздробленных костей, свисающих лоскутов кожи и разорванной плоти. Пальцы торчат враскорячку, как иголки на ёлке. Каждый из них сломан в двух-трёх местах. Лужа натёкшей крови подле правой ноги таких размеров, что в ней можно