лихвой хватило на пламя, способное забраться и крепко устроиться на дубовых стульях. Рина подождала, пока согреются Кёрфин и Альберт, а потом сняла со стены декоративный якорь на веревке и растянула ее перед огнем, чтобы развесить вещи.

Кёрфин, согретый больше вином, чем пламенем, без всякого стеснения разделся до белья и тоже повесил свои вещи сушиться. Альберт отыскал маленький котелок, в котором вскипятили дождевую воду, найденную в чаше фонтана. Туда положили банку тунца и сварили уху. Кёрфин уплетал ее так, что Рине и самой захотелось есть, но они с Альбертом перекусили не так давно, а консервы стоило экономить. Так что Рина ограничилась кипятком, и брат последовал ее примеру.

– А как ты сюда попал? – попытался он разговорить кудесника. – Был на чьей-то свадьбе?

– На свадьбе моей невесты! – охотно ответил Кёрфин, не обратив внимания на резкий переход на «ты». – Бывшей невесты, разумеется. Она меня бросила и вышла замуж за моего лучшего друга. Бывшего лучшего друга. И они оба были так добры, что отправили мне приглашение на свою свадьбу, и вот я здесь.

– Но зачем ты принял это приглашение? – удивился Альберт.

– Ради выпивки конечно! – Кёрфин невесело рассмеялся, приподняв почти пустую бутылку. – Они думали меня унизить, но не рассчитали! Мне падать уже некуда, я и так на самом дне бочки жизни, где-то в винном осадке. Свадьба – это бесплатная еда и выпивка и веселье ночь напролет. А раз такое дело, то мне плевать на их счастливые рожи! Я сидел в баре до победного! Изо всех сил пытался их разорить, но увы, у моего бывшего лучшего друга уже скопилось хорошее состояние, он-то куда более успешный кудесник, чем я.

– Но ты хотя бы придумал для них какую-нибудь гадость? – спросил Альберт.

– Я сам – та еще гадость, – расхохотался Кёрфин – на этот раз искренне и в полный голос. – Куда уж больше! Но если так подумать, я испортил им общую фотографию. В приглашении было написано одеться в голубых и белых тонах, а я нарочно купил этот темный костюм в розовую полоску. Теперь буду торчать на каждом снимке, как кусок горелого сахара на фоне сливочных леденцов, и обращать на себя все внимание.

– Как-то мелковато, – разочарованно протянул Альберт.

– Поверь мне, такие мелочи раздражают больше всего!

К тому времени, как они покинули отель-маяк, облака сгустились, словно вареный клей, окончательно спрятав лазурь, и с неба начал накрапывать дождь. Пароход ждал на том же месте, где оставил брата и сестру, и они стали спускаться к нему по просоленному берегу, показывая Кёрфину дорогу.

Альберт бежал почти вприпрыжку – они нашли кудесника! – а вот Рина его энтузиазма не разделяла: Кёрфин разрушил ее надежды, о которых она даже не догадывалась, пока не встретила его. Только сейчас Рина остро ощутила, как сильно хотела, чтобы у них с Альбертом появился кто-то взрослый и надежный, кто будет принимать за них решения, как это делали ученые, оберегать, как Клим, и выполнять самую сложную часть работы, как Дженар. Но в итоге самой взрослой и надежной в этой компании оказалась сама Рина, и тоска по родителям усилилась в разы от мысли о том, что ей придется и дальше тащить на себе кудесника и младшего брата. Ответственность за целый мир и то не казалась такой тяжелой. Все-таки мир – понятие отстраненное, а эти двое – прямо под боком.

– Ты глянь, как озеро обмелело! – удивился Кёрфин, спускаясь к пароходу. – Когда я вчера сюда приплыл, воды было раза в два больше. Этот пароход не сядет на мель?

– Нет конечно, – отрезала Рина. – Он в этом озере уже двести лет, наверняка успел изучить всю акваторию.

На борту было подозрительно тихо. Рина даже задумалась – не уснули ли все эти люди снова, потому что устали от ожидания? Но вот на нижнюю палубу, толкая друг друга, высыпали все проснувшиеся вещи. Они ликовали, если Рина правильно трактовала те буйные пляски, которые обитатели судна устроили возле перил, раскачав беднягу капитана до морской болезни. Запах гнилой картошки, к коему Рина вроде бы принюхалась, стал сильнее от полуденного тепла и подступал к горлу тошнотой.

– Песок мне в глаза! – Кёрфин, спускавшийся по склону, в ужасе отпрянул при виде веселой компании на пароходе и грохнулся на влажную соль. – Это еще что такое?!

Он зажмурился, снова посмотрел на судно, полное живых вещей. Потом перевел испуганный взгляд на свою бутылку.

– Я же вам объяснила ситуацию! – нахмурилась Рина. – До вас всегда так долго доходит?

– Ах ты ж! – выдал кудесник, вставая. – Моя голова мутна, как вода после жмыха. Я не сразу сообразил. Уже начал грешить на бутылку. Погодите немного, я сперва наберусь храбрости.

И он сделал пару больших глотков.

– А ты всегда берешь ее в долг? – насупился Альберт.

– По-моему, он не храбрости хочет набраться, а просто набраться, – фыркнула Рина и, не дожидаясь Кёрфина, выхватила у него свой узел с подсохшими вещами и направилась к пароходу.

Когда бутылка отправилась плавать в Соленом озере, Кёрфин все-таки ступил на борт судна с уже притихшими вещами. Рина мучилась мыслью о том, что не может рассказать им о Золотой клетке. Альберт, конечно же, был прав – многие выберут легкий путь, если узнают о нем – но недосказанность все равно беспокоила. Дженар говорил, что нужно дать людям выбор, а Рина, получается, лишала их этого выбора.

– Какой у нас дальше план? – спросил брат, подсаживаясь к ней, пока пароход разворачивался и набирал скорость, взбивая воду в соленую пену.

Приятно было, что он снова передал инициативу ей. Кёрфин тоже навострил уши – он устроился неподалеку в уголке, опасливо косясь на скамью, которая проявляла к нему повышенный интерес.

– Для начала ему стоит набраться опыта, – ответила Рина, кивнув на кудесника. – Надо найти маленькую Собирашку и попробовать расколдовать ее, прежде чем отправимся в столицу. Там гораздо опаснее, и, если Кёрфин в этом деле не поднатореет, мы пропадем.

– Думаешь, тут есть маленькие Собирашки? – спросил Альберт с волнением в голосе.

– Узнаем у велосипеда. – Рина кивнула в сторону берега. – Он изучал город, прежде чем везти нас к порту, может, он что-то знает. Нам нужна безопасная Собирашка. Такая, знаешь, не из вилок и ножей…

– Это да, – нахмурился Альберт, и весь остаток пути до берега они молчали.

На другой стороне велосипед ждал их в компании серебристо-черного мопеда с поцарапанными боками и гладкими от долгой езды шинами, но очень бойкого и модного на вид. В нем так и чувствовался дух