молодого парнишки, которого проклятие застало прямо посреди ночной гонки.

«Это очередной посланник короля, или велосипед нашел его?» – задумалась Рина.

– О-о-о! – обрадовался Кёрфин, счастливый от того факта, что выжил после приставаний скамьи. – Это будет моя лошадка!

Мопед отъехал от него и даже «взбрыкнул», встав на заднее колесо. Кёрфин испуганно отпрянул, налетев на Альберта и чуть не свалив его. Что-то щелкнуло, и из кассетника, встроенного прямо в корпус мопеда, зазвучала, хрипя и шурша, песня незнакомой Рине музыкальной группы:

Лапы прочь! Это моя девчонка!

Лапы прочь! Лучше постой в сторонке!

Потом щелкнуло снова, и музыка оборвалась.

– Вот это да! – ахнул Альберт, которого мопед впечатлил куда больше, чем напугал. – А можно я на тебе поеду?

– Детям нельзя на таком кататься! – внезапно осмелел Кёрфин. – Расшибешься еще! Вы двое поезжайте на велике – самое то для малышни! А я на этой взрослой бибике.

– Сам ты бибика! – Альберт встал нос к носу с Кёрфином, но достать кудеснику выше груди шанса у него не было.

Рина закатила глаза.

– Вы как дети малые, которые решили подраться за игрушку! – Потом она обратилась к мопеду. – Здравствуйте, простите за их бесцеремонность. Вы приехали нам помочь?

Мопед подъехал к ней, и теперь настала очередь Альберта закатить глаза.

– Ну конечно, первым делом он подкатил к моей сестре, потому что она девчонка.

Кёрфин внезапно зашелся хохотом.

– Что смешного? – спросили Рина и Альберт почти одновременно.

Одному стало обидно, что посмеялись над его словами, другой – что знак внимания к ней – это настолько невозможно, что даже смешно.

– Я просто… – Кёрфин никак не мог перестать всхрюкивать. – Просто я только что понял, что в этом чокнутом мире выражение «подкатить к девушке» обретает самый прямой смысл, понимаете?

Отмахнувшись от него, Рина обратилась к велосипеду.

– Послушайте, вы ведь изучали улицы Крестоля, прежде чем привезти нас к порту? Может, вы где-то видели или слышали Собирашек? Мы нашли кудесника, но нам нужно, как бы это сказать, порепетировать перед Дитромеем. Тут Собирашек намного меньше, чем в столице, и сами по себе они довольно маленькие. Нам нужна размером с собаку и достаточно безопасная по… строению. Чтобы состояла из вещей, которыми тяжело будет нам навредить. Может, вы встречали что-то подобное на улицах города?

Вместо велосипеда Рине ответил мопед. Он прокрутил ленту в кассете магнитофона, щелкнул кнопкой, и Рина услышала:

Да, красотка, я тот самый парень,

От которого ты забываешь дышать!

– Отлично! – обрадовалась Рина. – Пожалуйста, проводите нас туда!

– Чур я у руля! – бросился к мопеду Альберт.

– Ты еще мелкий для такой техники, саранча! – пытался потеснить его Кёрфин, но мопед вырвался из-под обоих и снова подъехал к Рине.

Та посмотрела на своих почти дерущихся бестолковых спутников и решила, что Кёрфин прав – детям самое место на велосипеде, так что с гордым видом уселась на сиденье сама, и мопед первым выдвинулся с набережной на дорогу под очередную нелепую песню:

Мы летим в звездопадов стадо,

В шторм сияющей канифоли.

Режет ветер лицо до боли.

Такова за любовь расплата.

Велосипед покатил следом, изо всех сил пытаясь не отставать. Кёрфин за рулем и Альберт на багажнике весело завопили от скорости – разница между двумя средствами передвижения оказалась только в удобстве сидушек.

Сегодня тумана было куда меньше, и улицы Крестоля прочерчивались в нем четче, однако далеко от озера уезжать не пришлось. Рядом с причалом находились мастерские для обслуживания пароходов и лодок и хранилища для складирования техники и инструментов, предназначенные для поддержания курорта в порядке. Туда-то и направился мопед и вскоре оказался возле одного из складов с выломанными окнами и дверью. Перед ней, словно стражи, росли два скрещенных дерева, стволы которых опирались друг на друга, а ветки так переплелись, что вряд ли сами деревья понимали, где чьи. Мопед остановился неподалеку, возле айсбергов разломанных стен, битой штукатурки и стекол, блестящих на робком солнце.

Рина слезла с мопеда и прислушалась. Кёрфин и Альберт тоже притихли. Со стороны склада раздавался шум.

– Видимо, это здесь, – сказала Рина.

Брат громко сглотнул. Кёрфин нахмурился. Он скоропостижно трезвел, и храбрости ему снова недоставало. Все трое медленно двинулись к зданию, обошли его вдоль кустов чилиги, забрались на гору кирпичей и мусора и осторожно заглянули в выбитое окно.

Проникавший через него свет обрисовывал в полумраке руины, поломанные колеса, остатки весел, порванные тросы, разбитые ящики и тряпки. Казалось, внутри не было ничего целого и чистого. Все выглядело одной сплошной грудой грязи, и в этой грязи, словно желтоватый червь в навозе, извивалась маленькая Собирашка.

Альберт и Кёрфин тут же отпрянули от окна в испуге и прижались спинами к стене, по которой сползли почти синхронно. Рина продолжала хладнокровно смотреть. После всех опасностей, с коими ей довелось встретиться, эта Собирашка была не страшнее беззубого щенка. Она могла разве что защемить ей руки между своими деталями.

– Рина, спрячься! – зашипел Альберт, дергая сестру за рукав. – Она тебя увидит!

– Не увидит, она стоит спиной ко мне, – отмахнулась Рина.

– И как же ты поняла, где у нее спина? – приподнял брови Кёрфин.

– Очевидно же, что она не станет зарываться в мусор своим задом… Кажется, она собирает глиняные фигурки, горшки и еще что-то керамическое. Думаю, ее не интересуют осколки, только целые изделия, это очень хорошо. Это наверняка кудесник, который занимался укреплением гончарных изделий.

– Твоя сестра нагоняет на меня еще больше жути, чем эта странная тварь, – признался Кёрфин Альберту. – Как можно в такой ситуации так спокойно все анализировать?

Рина и сама себе удивлялась. В ее первую встречу с Собирашкой она была напугана до смерти. Но тогда она толком не знала, с чем имеет дело, чудища окружали ее со всех сторон, царила ночь, да много всего происходило, так что панику мог вызвать любой шорох. Сейчас же был самый обычный день, даже солнце пробивалось сквозь тучи, и Рина не ощутила в глубине себя отупляющего страха. Ей было боязно, да, все ее тело оставалось напряженным, но она вполне могла мыслить трезво.

– Значит так, – обратилась она к Кёрфину. – Мы с Альбертом схватим ее и будем держать. А твоя задача – как можно быстрее найти вещь, в которой спрятана душа кудесника, и прикоснуться к ней. План ну очень простой. Всем все понятно?

Остатки хмеля выветрились из Кёрфина за секунду. Альберт