— Наверное.

— Наверное? — усмехнулся Киллиан мне в губы. — Неубедительно, Ария. Почему я не должен спрятать тебя где-нибудь подальше? Туда, где даже Блеймонд не достанет.

— Почему вы хотите уберечь меня?

— Ты о моем отношении к тебе? — Киллиан приподнял брови, как будто искренне удивлен поднятой темой. — Разве это не очевидно? Ты нужна мне.

Не “я тебя люблю”, а “ты нужна мне”. Во рту явственно начал ощущаться какой-то горький привкус.

— Да неужели? Разве вы не собираетесь сделать Патрисии предложение?

И безразличное:

— Собираюсь. И сделаю.

Я замолчала, не зная, что ответить.

— Даже не спросишь почему? — он усмехнулся. Усмехнулся, демоны его побери!

Это так непомерно… задевало. В сердце словно ножом ковырялись. И кажется, не только в моем. Я чувствую это всем нутром, в том что человек напротив не так спокоен как кажется. В том, как предупреждающе он смотрит, сжимая мои предплечья ладонями, словно пытаясь обуздать, удержать то, что рвется из меня наружу.

И я пыталась. Изо всех сил. Сделала глубокий вдох, выдох и спокойно попросила:

— Расскажите мне все.

— Что именно?

— Вы издеваетесь?

— Немного.

Я разозлилась:

— Вы хотите сделать меня любовницей? Я никогда на это не соглашусь.

А у Киллиана во взгляде ни капли сожаления, когда говорит:

— Думаешь, я бы не смог заставить тебя добровольно раздвинуть ноги?

У меня вся кровь отливает от лица, а сердце падает в пятки.

— Повторите.

— Я лишь отвечаю на твой во..

— Повторите! — процедила я.

Киллиан словно чувствует мою ярость, пытаясь заглушить прикосновениями, сжимая до боли, притягивая к себе, только вот я не давалась. Ляпнул опять не подумав, или наоборот хорошо подумав — да так что задел за живое. Вздыхает устало, словно это я виновата в его хлещущем яде, в глазах мелькает секундная растерянность. Наверное понял все по моему ошалелому взгляду.

— Звездочка, — осторожно произнес он, осознав сказанное: — Я могу быть очень вспыльчив, ты же знаешь. Давай… не будем. Я был не прав. До ужаса не прав… — я впервые слышала панику в его голосе, он ласково попросил: — звездочка, пожалуйста…

Несмотря на сопротивления, руки поползли на мою шею, пытаясь отвлечь нежными поглаживаниями по чувствительным точкам, и пожалуй это стало последней каплей — в ту же секунду по кухне разлетается звук звонкой пощечины.

Это больно, я уверена. Его щека раскраснелась, и кажется я умудрилась задеть нос.

У Киллиана в глазах самая настоящая ярость, думаю в моих — ярость не меньше.

— Ария, — его плечи опустились.

Невероятно! Мне стыдно! Никогда бы не подумала, что смогу кого-то ударить. Да, черт возьми, было так больно, что не ответить было выше моих сил. Я гулко сглотнула. Я пыталась, честно, изо всех сил пыталась не воспринимать его едкие слова и действия близко к сердцу, знаю ведь, что он так защищался, когда я вступала на опасную территорию — подбиралась к нему слишком близко. Но так больше продолжаться не может. Я устала.

Спокойно раздвинула бы перед ним ноги, если бы Киллиан захотел? Пожалуй да, ведь от его поцелуев я теряла голову, напрочь забыв про всякий стыд. Хотела конкретики? Пожалуйста, получила. Зато теперь хотя бы понятно, что между нами происходит.

Себастьян Кайдзен женится на блистательной леди Тернер, чья репутация в отличие от моей не запятнана скандалами, а мне достанется постель Киллиана. В те дни, когда он захочет естественно. Захочет меня.

Разумом то я понимала, что меня хотели поставить на место, что у Киллиана отсутствует фильтр, когда тот зол. А в душе словно кислоту пролили. Он мне ничего не обещал. Сама виновата. Повелась на заботу и внимание. И чего я ждала?

Я сгорбилась, пытаясь не заплакать. Действительно, чего я ждала? Пожалуй, этот разговор к лучшему… только надеюсь, что и я когда-нибудь поверю в это.

— Прости, согласен, я сволочь, — удивительно, что Киллиан снизошел до многочисленных извинений.

Он все пытался прикоснуться ко мне, загрести в свои объятия, но я давно металась по кухне от него, как прокаженная. Подпущу, и сердце не выдержит. И все повторится вновь. Мне это надо?

— Довольны? — я взглянула на него безразлично. — Мне кажется, у вас язык чесался сказать мне это хоть раз. Интересно, почему не сказали это в присутствии герцога Блеймонда?

Его лицо помрачнело, а голос заледенел:

— Не упоминай его имя. Не сейчас.

— Не буду. Просто переместите меня в Гоэль, — прошу я. — Полагаю, озвученной причины вам достаточно.

— Ария, — мужчина сверлит меня взглядом, когда я прохожу в коридор, чтобы выйти на улицу, и молниеносно ловит за руку.

— Куда ты пошла в одном свитере? — злится он. — Там метель.

Ему еще хватает совести злиться. Поразительная наглость.

Я одним нервным движением сгребаю пальто с вешалки, надеваю ботинки и выхожу во двор. Снег тут же хлещет в лицо, приятно охлаждая разгоряченную кожу.

Киллиан молчал. Да и что дельного он мог сказать? Лишь осторожно взял меня за руку и переместил прямиком в мою комнату. Я зацепилась взглядом за знакомый камин со стопками книг, и тут же раздался испуганный голос Энни: “Ой!”

Не обращая на горничную никакого внимания, кронпринц Себастьян Киллиан Кайдзен все также продолжал сжимать мою ладонь.

— Ария…

Я прикрыла глаза и прошептала, уже едва сдерживая слезы:

— Убирайтесь. Сейчас же.

Легкий ветер мягко коснулся моей щеки, прикосновение исчезло, а я… я, попросив Энни не задавать вопросов, убежала в свою комнату и рухнула на кровать, зарывшись лицом в подушку. Хотелось бы, чтобы случившееся не отзывалось во мне такой жгучей обидой, которую я безуспешно пыталась подавить. Я слышала столько гадостей о себе, люди вообще по своей природе жестоки, но почти никогда это не трогало. На самом деле слова других людей почти не имели веса, иногда даже подбивали утереть кому-то нос, победить. Но победить Киллиана было невозможно. И пытаться не стоит.

Я молча налила себе горячую ванну, в которой пролежала чуть ли не до обеда. И мне уже не казалось, что кто-то безмолвно стоял рядом — паранойя сжалилась надо мной. Анита о чем-то перешептывалась с Энни, сидя на диване в гостиной, наверное догадались, что меня сейчас лучше не трогать. Видимо вид от соплей, которые я наматывала на кулак последний час, был совсем плачевный. Я уставилась на себя в зеркале: глаза опухли и покраснели, нос увеличился вдвое, красота!

Я старалась спрятать все чувства, клокочущие в груди раздражением, как можно подальше — так далеко, как только могла, но перед глазами все еще стоял его образ. Издевался, изводил, сводил с ума… будто наказывал