действительно был уверен, что маленький солдатик – женщина и что рано или поздно в таком небольшом городке, как Луцк, сумеет ее разыскать. И снова тяжелая мысль заставила его нервно передернуть плечами: поздно, будет слишком поздно. Даже если он и поймает девчонку, снаряд уже будет далеко…

Заставы на дорогах не принесли успеха ни в этот, ни в последующие дни. Было задержано и подвергнуто обыску несколько сот человек. Кого только не было среди них: и офицеры вермахта, и немецкие коммерсанты, и крестьяне, приезжавшие на базар из окрестных сел, и два деревенских попика, страшно смущенных тем, что при обыске им бесцеремонно задрали рясы.

И ни у кого из них не было обнаружено ничего похожего на смертоносный баллон: ни у офицеров, ни у коммерсантов, ни у крестьян, ни у двух попиков.

Заряд исчез, растворился без следа. Когда первые гитлеровские патрули перекрывали ближние и дальние выезды из города, Василий Неудахин уже передал пакет с баллоном партизанскому связному, поджидавшему его на «зеленом маяке», а этот связной под усиленной охраной в тот же день доставил его в Цуманские леса, в штаб особого чекистского отряда «Победители».

13

Два дня в отряде ждали обещанный самолет из Москвы. И не дождались: по всему маршруту стояла нелетная погода. Самолеты, конечно, вылетали, но из-за низкой свинцовой облачности, окутавшей землю словно ватным одеялом, летчики так и не смогли разыскать лагерь. И тогда из Москвы поступил новый приказ: немедленно доставить баллон с ОВ в расположение советских войск своими силами. В приказе сообщалось, что командиры всех воинских частей по линии фронта будут предупреждены.

Командование отряда перебрало имена десятков разведчиков и бойцов, чтобы отобрать тех, кто, невзирая ни на какие препятствия, сумеет выполнить ответственнейшее задание. Отобрали троих: Серафима Афонина, Владимира Малышенко и Василия Таланова. Старшим назначили Афонина. Высокий темноволосый парень с голубыми глазами, он был превосходным разведчиком, хотя в своей предыдущей жизни учителя сельской школы к этой роли никогда не готовился.

Сима, как звали его друзья, был родом из Мордовии. Война застала его на действительной службе неподалеку от Ровно. В один из самых первых дней он был ранен и контужен в бою. Очнулся за колючей проволокой в ровенском лагере для военнопленных. Как только Серафим немного оправился после ранения, он с несколькими командирами бежал из лагеря, сумел укрыться в городе, а затем стал активным участником группы ровенских подпольщиков.

Афонин выполнял важные задания командования, несколько раз действовал совместно с легендарным Николаем Кузнецовым. Был смел, хитер, выдержан. Как сельский житель, прекрасно ориентировался в лесу. Словом, с любой точки зрения он подходил для выполнения той миссии, которая ему теперь предназначалась.

И вот один за другим трое разведчиков входят в командирский «чум». Все готовы к переходу. Собраны вещевые мешки с продовольствием, в порядке оружие: пистолеты, ручные гранаты, ножи. Больной Медведев, лежа на кровати, дает последние указания. Перед ним карта.

– Вот ваш маршрут, – морщась от боли, с трудом говорит Дмитрий Николаевич. – Пойдете прямо на север. Идти будете лесом, по компасу. Пройдя двадцать километров, выйдете на поляну. Пересечете ее с юга на север и снова углубитесь в лес. Через десять километров повернете на восток. Лес окончится, и вы окажетесь на горыньской пойме севернее Степани. Здесь вам предстоит переправа через Горынь. На той стороне снова войдете в лес. Там же, в лесу между Сарнами и Степанью, вы должны выйти на наши передовые части. Пойдете вечером, пакет получите перед выходом. Пока отдыхайте.

В пять вечера одного только Афонина снова вызвали в штаб и вручили ему продолговатый объемистый пакет, обшитый плотной мешковиной. Дали инструкцию: не раскрывать, в случае самой крайней опасности уничтожить. Если вдруг не встретят, требовать от любого бойца, чтоб доставили в штаб дивизии. Оттуда немедленно отправят в Москву.

Далее следовало указание, кому именно в Москве надлежит Серафиму Афонину вручить пакет. Сам разведчик о его содержимом узнал только спустя много лет.

В последний момент возник неожиданный, но важный вопрос: куда поместить пакет? В вещевой мешок? В сумку от противогаза?

Заместитель командира отряда по разведке Александр Лукин справедливо заметил:

– И вещмешок, и сумку можно затерять или утратить в нечаянном бою… Вот штаны уж никак не затеряешь.

И потому тут же драгоценный пакет надежно зашили суровыми нитками в левый «пузырь» галифе Серафима Афонина.

Когда партизаны вошли в лес, уже стемнело, воздух был чист и прохладен. Первый переход длился без остановки до самого утра. Останавливались лишь для того, чтобы сверить по компасу правильность взятого направления. Утром немного отдохнули и пошли дальше. Теперь дорога пролегала не по лесу, а торфяному болоту. Идти было трудно: сапоги вязли, каждый шаг требовал усилия, ноги гудели от усталости.

Настоящий привал сделали только в полдень, прямо на болоте, лишь выбрали местечко посуше. Закусили хлебом и самодельной партизанской колбасой. Мучительно хотелось спать, но не ложиться же в мокрый торф. Разыскали старую, поваленную бурей осину и решили спать по очереди на стволе: один будет спать, а другие придерживать, чтоб не свалился. Так и отдохнули, каждый урвал минут по сорок беспокойного сна на этой странной постели… Остаток дня и вся ночь ушли на то, чтобы выбраться из болота на твердую почву.

На рассвете разведчики наконец оказались в настоящем сосновом лесу. Здесь уже можно было развести маленький костер, чтобы согреться и высушить обувь.

До сих пор им везло – не встретили ни одного человека, только видели несколько раз серые тени волков. Отдохнув, снова двинулись на север. Через несколько часов на опушке леса увидели одинокую белую хату. Решили зайти, чтобы узнать, какое поблизости село и кто в нем: немцы или бандеровцы. Убедившись, что вокруг никого нет, зашли.

В хате было тепло и уютно. Хозяев трое: старуха на печи, девушка в накинутом на плечи полушубке и какой-то молодой человек на кровати, похоже – больной. Возле кровати на табурете лежала его одежда. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы Серафим понял, больной парень – бандеровец.

Сев на кровати, парень стал задавать вопросы гостям: кто такие, откуда и куда идут, чего надо.

– Мы беглые из плена, – как можно естественнее ответил Серафим, – пробиваемся к своим.

– Ну, дальше Горыни вам не уйти, – махнул рукой парень, – оставайтесь лучше здесь. Завтра за мной приедут, запишу вас к себе в курень.

– Да нет, нам с тобой не по дороге, – отказался Афонин, – мы пойдем по своей. Дай нам только хлеба, табаку,