– Ой!

Лизавета, не обращая внимания, захлопнула дверь и с яростью воззрилась на Сашеньку:

– Так вот почему мне твоя мордашка сразу показалась знакомой! Это ты была той дрянью, которая перехватила у нас скрипку! Где? Где она теперь?

– Кто? Анечка?

– Да на какой ляд сдалась мне эта пройдоха! Скрипка! Где скрипка, я тебя спрашиваю? Она нужна нам! Ясно?

И тут Сашу осенило:

– Спросите об этом у своей подруги! – прошипела она в ответ. – Как ее там… Ева? Или все-таки Эва? Скрипка у нее! Она ночью пробралась в мою квартиру и выкрала скрипку!

– Этого не может быть!

– Еще как может! Она и подвеску свою с золотой цепочкой у нас в квартире обронила. А на подвеске ее имя! И сама подвеска не простая. Стоит сделать запрос в ювелирный дом, как они назовут имя заказчицы!

И хотя Саша не имела ни малейшего представления, а стреляла наугад, все же выстрел ее попал в цель. Лизавета побледнела, отпустила ее руку и даже отступила на шаг.

– И вашу Эву посадят! – добавила Сашенька для убедительности. – Скрипка является достоянием нации, ей место в музее, а ваша Эва захапала ее себе!

– Уверяю, ты ошибаешься. У Эвы нет этой скрипки!

– Еще скажите, что и ночью вашей подруги у меня в квартире не было.

– Ночью она приходила. Искала скрипку. Но она ее не нашла.

– Вы ей не верьте!

– Не могу, – угрюмо произнесла Лизавета. – Не могу не верить.

– Почему?

– Мы там были с ней вместе.

И прежде чем Сашенька нашлась, что сказать, Лизавета добавила:

– Кстати, ты сама виновата. Нельзя так отчаянно искушать людей!

– Чем же это я вас с Эвой искушала?

– Тем, что дверь в квартиру у вас была открыта. Ты это, имей в виду, если что. Футляр от скрипки мы нашли быстро, он в прихожей лежал на полу, прямо у дверей, открыли мы его, а там пусто! Ни смычка, ни скрипки, ничегошеньки! Эва чуть от злости одежду на себе не порвала. Ворот на кофте рванула, что-то затрещало. Наверное, тогда же она и медальон потеряла. Так разозлилась, что мне даже жутковато сделалось. Видела я ненормальных, но чтобы так из-за какой-то там скрипки переживать, впервые такое видела. Закрыла я футляр, поставила его аккуратно в сторонку, а сама и говорю, пошли отсюда, Эвочка, пока хозяева не проснулись, а она нет, не успокоилась, по всем комнатам пробежалась. Еле ее утащила. А скрипки она так и не нашла! Без нее мы уходили, с пустыми руками.

Сашенька смотрела на Лизавету и понимала, что перед ней в высшей степени ценная свидетельница. А недалекий следователь Колпаков отправился в больницу к Сергею, который не знает о похождениях своей Лизаветы ни фига! Или знает?

– Рассказывайте все! – потребовала девочка. – А не то пойду в полицию!

– Пойди! – разозлилась Лизавета. – И что ты им скажешь?

– Скажу, что вы с вашей подругой наняли мошенницу Елену Шепелеву, чтобы она сыграла роль вашей падчерицы Анечки. А когда дело не выгорело, избавились от нее! То-то следователю будет радость! И убийцу искать не надо, сразу две преступницы ему на блюдечке с голубой каемочкой пожалуют! Кого-нибудь из вас уж сумеет обвинить в убийстве Шепелевой. А может, сразу обеих!

Лизавета выпучила глаза.

– Чего-чего?

Глаза у нее были большие и очень выразительные. В них Саша прочитала неподдельное изумление и, пожалуй, страх.

И это Сашеньку подстегнуло еще сильней.

– Вы с сообщницей откуда-то узнали, что одинокий старик спит и видит, как бы внучка нашлась и вернулась к нему. Вот и состряпали ему «Анечку»! Старый музыкант с радостью поверил, что явившаяся особа и есть его внучка. Его даже не смутило наличие у нее ребенка пяти лет от роду, хотя это должно было означать, что родила его Анечка в четырнадцать лет! То есть исчезла она либо уже беременной, либо вскоре забеременела! И это порождает очень много вопросов. Но вас с Эвой это не смутило. Вы подсунули старику Анечку с Мишей. И вот мой вопрос, зачем вам в этой истории понадобился маленький мальчик?

Лизавета нахмурилась, а потом неожиданно ответила:

– Ребенка эта дура нипочем не согласилась оставить. Уперлась рогом. Либо с ним, либо никак. Пришлось согласиться. Но в итоге все прокатило. Старик ничего не заподозрил. У него от радости, что видит свою внучку, последние мозги отказали.

– И зачем вам это понадобилось?

– Я тебе все объясню. Но сначала скажи, что ты там про убийство болтала?

– Не знали, что Лена Шепелева убита?

– Нет.

– А между тем я сейчас от следователя, который расследует ее убийство. Так что все уже знают, что Анечка никакая не Анечка, а трижды судимая мошенница и воровка Шепелева! И теперь вопрос лишь в том, кто ее убил! Что-то подсказывает мне, что это можете быть вы с вашей подружкой Эвой!

Лизавета помотала головой.

– Я тут ни при чем! Я не убивала!

– А ваша Эва? Она могла?

– Насчет нее не поручусь. С головой у нее прямо совсем беда. Я это и раньше подозревала, но окончательно до меня дошло, когда я увидела ее реакцию на то, что скрипка Ярового снова уплыла из ее рук.

– Снова? Что значит, снова? То есть эта ваша Эва уже предпринимала попытки завладеть этим инструментом?

– И не один раз! Но всегда что-то срывалось.

– Эва – музыкант?

– Нет.

– Почему же ей так важно заполучить именно этот инструмент?

– Официальная версия, она собирает коллекцию струнных инструментов. У нее там есть и Страдивари, и Амати, и Гварнери, а вот Ярового просто ни одного инструмента нет. Ни скрипки, ни альта, ни даже смычка. В принципе, ничего удивительного. Этих инструментов не так-то много во всем мире. Но что-то мне подсказывает, что там не все так просто. И помимо обычного желания, понятного любому коллекционеру, во что бы то ни стало расширить и улучшить свою коллекцию, есть еще какой-то момент во всей этой истории со скрипкой Ярового.

– В каком это смысле?

– Мне кажется, что Эва зациклилась не на инструменте работы Ярового, а конкретно на той скрипке, которой владеет Никифор.

– Почему?

– Не знаю. Тут есть какая-то тайна. А возможно, мне это вообще лишь кажется. И данная скрипка нужна Эве лишь потому, что на сегодняшний день подобраться близко она пока что сумела только к скрипке, которая принадлежит этому старому чудаку Никифору. Эва хотела ее купить, но выяснилось, что расставаться со своим инструментом старик не хочет ни за какие деньги.

– Дело в том, что Яровой в свое время сделал эту скрипку специально для Никифора, будучи впечатленным виртуозностью его игры. И для Никифора эта скрипка значит куда больше, чем просто инструмент.