Пока она наблюдала за тренировкой Цзяня, перед ее мысленным взором встал образ Сансо, проделывавшего те же самые упражнения. У обоих была привычка сосредоточенно хмуриться. Многие назвали бы это недостатком — лицо воина в бою должно оставаться бесстрастным, — но Тайши всегда умилял мальчишеский лоб, сморщенный, как изюмина.

А еще оба мальчика торопились проделать упражнение поскорее, как будто закончить первым означало победить. Когда Цзянь выдыхал и издавал возгласы, Тайши как будто слышала голос Сансо. Они были похожи — очень талантливы, очень нетерпеливы… и оба хотели сделать больше, чем могли. Глядя на Сансо, Тайши заново влюблялась в военное искусство. То же самое она чувствовала, наблюдая за движениями Цзяня.

— Нет, нет, — нараспев проговорила она. — Твои упражнения меня утомляют. Ты умеешь двигаться только быстро и торопишься так, словно тебе хочется в уборную. Движениям нужно пространство, чтобы ты мог сделать паузу и перевести дух. Ци внутри тебя вращается на месте. Она должна странствовать по всему телу, от макушки до кончиков пальцев. Постой-ка спокойно.

— Я не могу одновременно слушать и делать, — пожаловался Цзянь. — Мои учителя всегда давали советы после того, как я заканчивал упражнение.

— А, то есть слушать и двигаться сразу тебе слишком тяжело? — язвительно уточнила Тайши. — А думать и дышать? Представь, как тебя отвлечет катуанский серп, воткнутый в спину.

Это был еще один изъян. От дурных привычек избавляли многократные повторения. Со временем Тайши бы их извела. Однако мальчик слишком легко отвлекался. Что угодно сбивало его с толку. Однажды Тайши видела, как он прервал упражнение, оттого что рядом пролетела муха. Прошедший вдоль стенки слуга заставил Цзяня уронить меч.

Наконец Тайши решила, что с нее хватит. Она встала и перевернула водяные часы.

— Ты слишком торопишься. Я хочу посмотреть, как ты умеешь стоять на месте. Стойка всадника. Пока не истечет время.

Цзянь нахмурился, но неохотно покорился. До сих пор он придерживался договора. Он неохотно встал перед Тайши, пошире расставил ноги и присел, опустив руки вдоль тела. После того как он согласился с наставничеством Тайши — пусть и не признал ее своим мастером, — они выработали нечто вроде приемлемых рабочих отношений. Цзянь по-прежнему мрачнел от каждого приказа, но делал то, что ему велели. Тайши не волновало, до какой степени мальчишке — Цзяню, поправила она себя, — нравились ее распоряжения. Лишь бы он им следовал. По крайней мере, эта неделя, в отличие от предыдущей, пока проходила без бедствий.

Тайши откинулась на спинку кресла.

— Надо бы разобрать с тобой учения Чжаньяна и Марци.

Цзяню хватило послушания, чтобы не двинуть головой и не отвести взгляда — расслабленного, устремленного словно за тысячу километров.

— Вообще-то я хотел кое-что предложить…

Тайши постучала по стенке водяных часов. Капель там было на целый час. После возвращения с войны она надеялась на спокойную жизнь, но имела в виду вовсе не это.

— Продолжай.

— Я просто подумал… мы с вами почти не знакомы, а мои наставники были при мне с самого детства. Они хорошо меня знают. Может, стоит одного из них вернуть?

Тайши слегка улыбнулась и решила поощрить мальчишку. Да, мальчишку.

— И кого же ты имеешь в виду?

— Мастер Синсин еще не уехал. Пригласите его… в качестве советника.

От этого мерзавца избавиться было трудно, как от плесени. Есть только один способ вывести плесень.

— И ты полагаешь, что так будет лучше?

Цзянь прервал стойку, энергично закивав.

— Это ты сам придумал? Не Синсин?

Он замялся на мгновение.

— Ну да. Конечно, сам.

Тайши поняла, что ей предстоит бороться с еще одним недостатком. Меньше всего земли Чжун нуждались в герое-лжеце — тем более если лгать он умел отвратительно.

— У твоей идеи есть свои плюсы, — согласилась Тайши, вставая. — Полагаю, тебе известно, где сейчас Синсин. Пожалуйста, попроси его встретиться со мной в северо-западной башне. Мы обсудим возможные условия.

Цзянь снова закивал и побежал прочь, радуясь возможности не стоять час в стойке. Тайши добавила легковерие в список черт, которые следовало выбить из мальчишки. Затем она выплеснула остатки чая наземь и отправилась на переговоры с мастером Синсином.

Через пятнадцать минут она держала его, свесив со стены за руку.

— Умоляю вас, умоляю! — вопил Синсин, отчаянно скребя башмаками камни.

— Что я сказала тебе в тот день, когда отказалась от твоих услуг? — поинтересовалась Тайши.

— Покинуть дворец немедленно… но ответственность за воспитание Предреченного героя так тяжела! Не отказывайтесь от поддержки человека, знающего все ходы и выходы! Я могу быть вам полезен…

— Я разве просила о помощи? — прошипела Тайши. — Что я сказала? Дословно.

Синсин скривился:

— Вы сказали… вы сказали: «Уноси отсюда свою изъеденную плесенью тушу».

— Так почему эта туша до сих пор здесь?

— Я обучал Цзяня шесть лет. Мне известны его достоинства и недостатки. Я знаю, как направить…

Тайши выпустила его рукав, и Синсин начал сползать по краю стены вниз. Мгновение он висел в воздухе без всякой поддержки, пока Тайши вновь не схватила бывшего наставника за рубаху. Она с неохотой признала, что чуть не прошляпила момент. Синсин, впрочем, продолжал визжать даже после того, как она его поймала. Сильный ветер поднял подол одеяния Синсина почти горизонтально, и Тайши увидела постыдные пятна на подштанниках. Она с отвращением отвернулась. Синсин продолжал молить о пощаде.

И тут она заметила… нечто. Поначалу ей показалось, что это мираж; Тайши несколько раз моргнула, но видение не исчезло. По Цилиньской[7] дороге от горизонта вилось нечто, блестевшее под лучами Короля, Королевы и Принца, словно золотая змея. Тайши напрягла свои старые глаза и разглядела развевающееся зеленое знамя.

— Что здесь делает Вэйлинь? — пробормотала Тайши.

Судя по размеру процессии, правитель княжества Син ехал сюда лично.

Тут же краем глаза она заметила странный блеск с другой стороны. Тайши повернулась — и увидела вторую процессию, двигавшуюся к дворцу по Сёдзёнской[8] дороге. Эта процессия была ближе, и желтые знамена государства Каобу нельзя было ни с чем спутать. Во главе кортежа на своей знаменитой колеснице в виде павлина ехала княгиня Сунри собственной персоной.