— Тогда пиши заявление.

— Я уже написал.

Вот как! Он готов остаться без работы, так велик его страх перед «Резонансом».

Перетолчин остался наедине со своими неприятностями. В этот драматический момент и состоялось его знакомство с Георгием Васильевичем Прониным, главой юридической фирмы из Санкт-Петербурга, бывшим сотрудником спецслужбы, по ряду отзывов грамотным и твердым человеком. Они встретились случайно. Узнав, что на Перетолчина наехали, его московский однокашник сказал: «Мне тут только что разрулил одну ситуацию парень из Питера. По-моему, это то, что тебе надо. Свяжись с ним».

Пронин хорошо знал группу «Резонанс». Да, они могут организовать все, что обещали, и даже больше. Но лапки кверху поднимать рано. Даже если в результате придется сдаться на милость победителя, надо оговорить почетные условия капитуляции. Нужно бороться. Эта позиция понравилась нефтянику, и они договорились работать вместе. Фирма Георгия Васильевича «Тесей» стала представлять интересы «СеверОйла» в Центральной России. 

Больше месяца ходили Перетолчин и Пронин на переговоры с руководителями «Резонанса». Иногда им давали сутки, иногда несколько часов на то, чтобы окончательно принять или отвергнуть предложение холдинга.

Почему их тогда не пристрелили? Возможно, по той же причине, по какой кошка не сразу прекращает мучения полуживой мышки, а хочет напоследок с ней поиграть. Они являлись на переговоры без охраны, словно говоря: убрать нас вы всегда успеете, но у вас есть возможность нас уговорить. Однако петля неумолимо сжималась. Наконец оба поняли: «СеверОйлу» все равно придется лечь под какую-то мощную московскую структуру. Надо только постараться выбрать «крышу» поприличнее. Структур, способных вырвать из когтей «Резонанса» практически готовую добычу, было не так уж много. Пронин предложил обратиться к Боровскому, который тогда только начал создавать свою нефтяную империю «Юнион». И встреча состоялась.

Боровский согласился включить сибирскую компанию в состав своего концерна на исключительно выгодных условиях, которые он больше никогда и никому не предлагал. «СеверОйл» объявляется дочерним предприятием «Юниона», однако последнему передаются лишь 35 процентов акций сибирской компании. Эта сделка, подробности которой не разглашались, устраивала обе стороны. Перетолчин сохранял за собой должность генерального директора и определенную самостоятельность. А для Боровского «СеверОйл» была престижным приобретением сразу с нескольких точек зрения. Компания добывала пять миллионов тонн нефти в год, что само по себе немало. Однако при этом она обладала разведанными запасами свыше 300 миллионов тонн — результат дальновидных действий Перетолчина в безумные 1990-е. Кроме того, Боровский усиливал свои позиции в регионе. Было и много других плюсов — например, «СеверОйл» имел очень сильные подразделения по геологоразведке и бурению, развитую инфраструктуру, которую могли использовать другие предприятия концерна. У «Юниона» не было времени продавливать Перетолчина на более выгодные условия — над тем уже совершал последние круги перед решающим броском «Резонанс». Главное — войти в состав акционеров «СеверОйла», контрольный пакет можно приобрести позднее. Григорий Захарович не вечен, у него целый букет хронических заболеваний, высох весь, хотя ему едва за 50. Следующий генеральный директор будет назначен руководством холдинга. Куда торопиться с контрольным пакетом?

Узнав, что «СеверОйл» достался «Юниону», глава «Резонанса» впал в неистовство. «Надо было валить этого деда! Что я вам говорил!» — орал он прямо на совете директоров, забыв о всякой предосторожности. Но теперь ситуация радикально изменилась. Судьбу «СеверОйла» следовало обсуждать уже с Боровским. У владельцев двух могущественных компаний за предыдущие годы накопилось большое количество неулаженных споров. Поэтому, в частности, Боровский и решился на еще один конфликт: семь бед — один ответ. В деловом сообществе постоянно шли споры, кто из них кого чаще кидал, споры, которые нервировали обе стороны. Олигархи договорились уладить, наконец, все противоречия в пакете. Конкретно за «СеверОйл» глава «Резонанса» получил символическую сумму десять миллионов долларов — для сохранения лица. Примерно через месяц после описанных событий в ряде деловых изданий под рубрикой «На правах рекламы» появилось следующее сообщение: «Финансово-промышленные группы «Юнион» и «Резонанс» оповещают о том, что они нашли пути решения всех спорных вопросов за столом переговоров и отныне не имеют претензий друг к другу».

Перетолчин вернулся в Усть-Аганск победителем. Город это сразу почувствовал. И все вернулось к нему: влияние, авторитет, ласковость со стороны представителей местной администрации. За одного битого двух небитых дают. Он сумел с честью выйти из тяжелейшей ситуации. На предприятии поменяли некоторые вывески, появилась символика «Юниона». Однако генеральный директор успокоил подчиненных: все будет по-прежнему, он был и остается последней инстанцией в принятии решений. Они это и сами почувствовали.

Пронин стал, наверное, самым близким человеком для Перетолчина. Нефтяник доверял ему безгранично. Вплоть до того, что Пронин подобрал замену уволенному Егорычу — отправил в Усть-Аганск своего знакомого руководить службой безопасности «СеверОйла». В 2002 году Георгий Васильевич предложил зарегистрировать офшорную компанию на Кипре, что и было сделано. Счетом со своих персональных компьютеров могли управлять оба, однако нефтянику эта процедура давалась с большим трудом, поэтому в конце концов денежные проводки стал осуществлять почти исключительно Пронин по заданию Перетолчина. Не реже раза в месяц они встречались в Петербурге, Москве или Усть-Аганске, и Георгий Васильевич давал своему старшему компаньону подробный отчет, к которому за семь лет их сотрудничества тот ни разу не предъявлял претензий. Это были идеальные отношения людей, чьи интересы не пересекались, людей, испытавших друг друга на прочность, профессионалов — каждого в своей области.

На счету кипрского офшора к лету 2007 года находилось около 20 миллионов долларов. Другой нефтяной генерал на месте Перетолчина загнал бы туда на порядок больше. Но Григорий Захарович продолжал вкладывать огромные деньги в развитие предприятия, и прежде всего в свою любимую геологоразведку, хотя понимал, что добычей этих разведанных запасов займется уже кто-то другой…

Компания «СеверОйл» являлась специфическим активом холдинга «Юнион». Перетолчин был чужаком в команде Боровского. Поэтому с предложениями применить репрессии против «СеверОйла» к президенту Букину не обращались, да он бы и не дал санкции. Не грабители же они с большой дороги в конце концов. Григорий Захарович Перетолчин считался договороспособным предпринимателем, с которым государство при необходимости всегда придет к взаимопониманию.

Наглый наезд на Перетолчина был частной инициативой кого-то из окружения Букина. То есть что значит кого-то? Один персонаж теперь вышел из тени: заместитель директора ФСБ генерал-полковник Михаил Васильевич Сутормин. От него ниточка тянется к… Владислав Владиславович прекрасно представлял, к кому. И ты, Брут.

Букин вспомнил фрагмент из пронинской справки. В июне 2007 года Георгий Васильевич узнал, что некто пытается «пробить»