их кипрский счет. В трастовую компанию на Кипре, с которой они сотрудничали, пожаловал человек из России. Его интересовало, кто учредил офшорную фирму, кто управляет банковским счетом и сколько на нем средств. «Цена вопроса?» — гость выразительно потер пальчиками один о другой. Он полагал, что вопрос упирается только в цену. Киприоты действовали так, как научил их Пронин. Они сфотографировали визитера, предложили ему чашечку кофе, сняли отпечатки пальцев, сказали, что готовы обсуждать эту деликатную тему, но хотели бы побольше узнать о цели такого расследования, чтобы не подставлять клиента.

— Цена вопроса? — угрюмо повторял гость.

— Три миллиона евро.

— И я буду знать имена учредителей?

— Не обязательно. Учредителями могут оказаться посреднические фирмы.

— А их учредили такие же посредники… Понял. И я буду вынимать треху за трехой. А нельзя предварительно узнать, реальные люди учредили эту фирму или нет?

— К сожалению, нельзя.

Визитер ушел. Установить его личность по фотографиям и отпечаткам пальцев Пронину не удалось. Среди действующих сотрудников ФСБ такого нет — максимум, что удалось узнать. Возможно, это коммерсант, который замаливал свои грехи перед спецслужбой. Или сотрудник частной службы безопасности. Не государственная же структура собиралась платить три миллиона, для таких случаев напрягают спонсоров. Тем не менее Георгий Васильевич был уверен, что за попыткой собрать информацию об их офшорной фирме стоит кто-то из влиятельных силовиков. А кто еще: бандиты? Едва ли, с ними все вопросы давно улажены. Пронин рассказал об этом случае в справке, составленной для Букина, но тот, прочитав его версию событий, только недоверчиво покачал головой. Эх, Егор-Егор, опытный человек, бывший разведчик, а туда же. У силовиков своих забот хватает, а компру на твоего Перетолчина собирают либо такие же олигархи, либо бандиты, хотя как их теперь отличить?

И вот выясняется, что Пронин был прав в своих предположениях. По-видимому, именно тогда, не сумев получить информацию об офшорной фирме «Р&Р», Сутормин и Ко стали разрабатывать другой план отъема перетолчинских денег. Операцию серьезно готовили. И если бы сегодня из квартиры по улице Энтузиастов похитили настоящего Пронина, тяжело бы ему пришлось…

Будет ли легче Букину?

* * *

Владислав Владиславович не был трусом. В его характеристике, составленной по окончании разведшколы, отмечалась черта: «Пониженное чувство опасности». Твердость духа, выдержку он демонстрировал не раз. Но было нечто, чего он опасался больше всего, — состояния беспомощности. Из-за этого в юности занялся борьбой. Из-за этого пошел в органы госбезопасности, а потом в разведку. Спорт дал ему физическую силу, а принадлежность к органам — ощущение власти над людьми. Пусть противник будет сильнее, но ты должен встретить его в бойцовской стойке, готовым к бою. А не как в 1989 году… Этот эпизод постоянно всплывал в его памяти настоящим кошмаром. Тогда, в ГДР, Букин и его коллеги вдруг ощутили: за ними никого нет — нет государства, силы, на которую можно опереться. Если бы не элемент блефа, толпа захватила бы их миссию, секретные документы. С тех пор Букин не любил и не уважал Горбачева — за ощущение бессилия, которое владело ими тогда. Они не ушли из ГДР, они бежали оттуда, радуясь, что за ними нет погони.

Тем не менее разведчик всегда должен быть готов к провалу. Как себя вести, оказавшись во власти противника? Как в почти безнадежной ситуации спасти не только свою жизнь, но и уважение товарищей?

В разведшколе у них был преподаватель — Олег Гусаров. Он был дважды заживо похоронен в Афганистане, но уцелел, пройдя десятки километров по территории противника. Он считался специалистом по выживанию в экстремальных условиях. Букин был, наверное, его самым внимательным слушателем. Однако наиболее поучительным Гусаров считал случившееся с ним в Сенегале. Он любил об этом рассказывать, правда, по-разному в разных аудиториях. Были две версии: для своих и чужих.

Рассказ разведчика Гусарова о том, как он попал в заложники

Я приехал в Сенегал на встречу с агентом под видом шведского коммерсанта. Завершив дела, сижу в кафе на окраине Дакара, в отдельном кабинете. (Для своих Гусаров говорил: меня предупреждали, что шлюхи в Дакаре могут навести рэкетиров, но уж больно эта мулатка была хороша.) Расслабился, утратил бдительность. И вдруг в помещение заходят четверо здоровенных негров. (Один шлюхе сразу р-раз в зубы! Разыгрывает сцену ревности. Она уползла вся в кровавых соплях.) И они начинают требовать с меня определенные документы. (Начали меня на бабки грузить за то якобы, что я посягал на честь их сестры.) Я думаю, они действовали в интересах какой-то западной разведки. Фактически я оказался заложником. Бежать не могу, поскольку допускаю, что у этих четверых могут быть сообщники за дверью. Что делать? Отказаться — тут же убьют и никто в этой дыре не найдет. (Требуют четыре штуки баксов, а откуда они у меня?) В таких ситуациях следует начать торговаться, нужно дать понять вымогателям, что ты готов пойти на их условия, только хочешь их смягчить. Говорю: документы в отеле, готов дать копии, а на каких условиях? (Предложил им штуку. Отказываются, но глазки заблестели, что-нибудь, думают, мы с него все-таки слупим.) Постепенно завязался вполне деловой разговор. Примерно через час оговорили условия, на которых я им отдаю копии документов. Просил с них четыре штуки, но согласился на пятьсот. (Согласились отпустить за две тысячи.) Их главарь сказал: «Если обманешь…» — и провел ладонью по горлу, дескать, найдем и отомстим. И тут я понял, что полностью их переиграл. На такси в сопровождении самого здорового негра меня отправляют в отель за документами (…за двумя штуками баксов). Кто-то из их сообщников, наверное, меня внутри ждал. Когда машина остановилась у отеля, я открыл дверь и тут отвел душу. Сунул провожатому локтем под ребро. Этот парень согнулся пополам и дико заорал, машина сразу умчалась.

— Сломали ребро-то, Олег Николаевич? — неизменно спрашивали у могучего Гусарова в обеих аудиториях.

— А то! Но вообще-то я попался, как последний пижон. Нельзя до такой степени терять бдительность.

* * *

— У вас, Пронин, — пробасил сверху Сутормин, — есть только один выход: пойти на сотрудничество с нами. Причем это сотрудничество должно быть искренним. Иначе мы обойдемся без вас. Вносите ясность в наши отношения с господином Прониным, Николай Николаевич, — распорядился генерал и, тяжело ступая, ушел с балкона.

«Надо торговаться», — сказал себе пленник.

Владислав Владиславович поправил роговые очки, потерев указательным пальцем переносицу — не стоит забывать об этом характерном пронинском жесте.

— Меня будут интересовать три вопроса, Николай Николаевич. Первое: мой интерес. Второе: моя безопасность после того, как