я начну с вами сотрудничать. И третье: мое будущее. Теперь сформулируйте ваши вопросы.

— Приятно разговаривать с деловым человеком! — воскликнул пучеглазый. — А вопросы у нас такие. Перво-наперво скажите: вы имеете возможность самостоятельно управлять офшорным счетом?

— Скажем так: я знаю, как это сделать, Николай Иванович.

— Николай Николаевич.

«Не забыл, как его зовут по легенде!»

— Однако, Николай Николаевич, мой компаньон отслеживает движение средств в реальном времени. Если операция им не санкционирована, он может ее заблокировать.

— Сейчас нам важно понять, можете ли вы со своего компьютера снять со счета деньги. Судьбу вашего компаньона мы обсудим потом.

«Конечно, вам достаточно убедиться, что Пронин способен перечислить деньги на ваш счет. А уж господин Перетолчин этому не помешает. У него случится инфаркт или приступ астмы. Михаил Васильевич Сутормин организует что угодно».

— Так о какой же сумме идет речь? А, Георгий Васильевич?

— Разве вы не знаете? — простодушно переспросил пленник.

— Мы хотим услышать это от вас. Чтобы проверить вашу искренность.

— Хорошо. В данный момент там больше сорока миллионов евро, — преувеличил Букин. — До конца сентября поступят еще около восьми.

Пучеглазый присвистнул. Вероятно, он перевел процент, который ему причитался, в деньги, и эта сумма ему понравилась. Его взгляд сделался почти доброжелательным. Зато молодой, наоборот, перестал улыбаться, уткнулся в бумаги, словно ему стыдно было встретиться глазами с человеком, который еще недавно им представлялся серьезным, неуступчивым противником, а оказался слабаком. Видно, что готов сдать компаньона. Только хочет сохранить лицо. Делает вид, что верит в ту туфту про государственные интересы, что мы ему тут гоним. И сам заработать не прочь. Сейчас начнет клянчить кусочек побольше.

— Ай, как славно! Эти деньги мы обязаны вернуть государству. Как их не вернуть, а, Георгий Васильевич? Сорок-то миллионов? А до конца месяца еще восемь!.. Скажите, ваш компаньон может их снять, пока мы тут…

— Может, конечно. Но я уточнял цифру сегодня, как раз незадолго до того, как ваши, так сказать, милиционеры меня перехватили и увезли сюда.

— Так, так… Значит, компьютер, с которого вы управляете счетом, находится у вас дома, не в офисе?

— Дома. Мои сотрудники не знают об этой стороне наших отношений с клиентом. И я очень не хочу, чтобы узнали.

— Не узнают, Георгий Васильевич, будьте уверены. Это в наших общих интересах. Ну так давайте машинку привезем сюда, а? Наши милиционеры за ней сгоняют. Ключики дайте, пожалуйста. Ага. Ничего сложного, как я вижу, правильно? Правильно. За час они обернутся. А у нас с вами будет что обсудить за это время. Могу угостить вас кофе. Коньяк пока не предлагаю. Первым делом самолеты, хе-хе.

Ишь, как заверещал, думал пленник. Надо дать Петровичу еще одну зацепку. Должны же они перехватить этих ребят! И тогда через час будут здесь. Владислав Владиславович представил, как вытянутся физиономии этих защитников Отечества, когда на дачу ворвется спецназ. Сутормин будет гнуть пальцы, изображать крутого начальника, но и его мордой на землю и по ребрам, черт возьми, обязательно. А если Петрович опять сядет в лужу? Тогда придется туго. Букин ведь понятия не имеет, как управлять этим счетом. А если в компьютере осталась пронинская справка? Ладно, буду действовать по ситуации, решил пленник. В конце концов, у него есть последний шанс — снять маску. И тут уже как карта ляжет. С одной стороны, они понимают, что им несдобровать, если он останется жив, а с другой — грохнуть не какого-то коммерсанта, а президента России, слишком большая ответственность.

Молодой уже откровенно зевал. «Ладно, иди, — сказал пучелазый, — я тебя позову, когда понадобишься». Молодой угрюмо собрал бумаги и удалился с видом игрока, которому так и не дали выйти на поле в победном матче. К кофе пленник не притронулся. Он сказал, что теперь хочет обсудить заданные им ранее вопросы: его интерес, его гарантии и так далее. По словам пучеглазого, за каждый перевод Пронин будет получать три процента от суммы. Гарантии безопасности? А чьи гарантии ему нужны? Президента России, что ли? Ха-ха!

— Ваши, Георгий Васильевич, гарантии безопасности заключаются в том, что вы работаете в нашей команде и помогаете вернуть актив в руки государства. Мы вам не обещаем, что фирма «Тесей» будет по-прежнему представлять интересы «СеверОйла» в Центральной России. Вы видите, я говорю откровенно. Но вы заработаете достаточно, чтобы не жалеть об этом.

Через некоторое время во двор дачи въехала машина. В коридоре послышались быстрые шаги, дверь комнаты, где разговаривали с пленником, приоткрылась. Кто-то знаком попросил Николая Николаевича выйти. Тот вернулся не скоро, минут через десять. Посмотрел внимательно на пленника, словно прикидывая, не его ли рук дело то, что недавно произошло. Сказал с прежней осуждающей интонацией:

— У вас в квартире милиция, Георгий Васильевич.

— У меня?! Что она там делает?

— Вас обокрали. Доставка компьютера откладывается. Да завтрашнего утра, я полагаю.

Глава восьмая,

в которой герои делают все от них зависящее в ситуации, когда от них зависит не все

Петровича, главу президентской службы безопасности, едва ли кто мог обвинить в нерешительности. В иной ситуации, получив сигнал тревоги, он в то же мгновение превратился бы в автомат, отдающий четкие, ясные указания подчиненным. Вся мощь российских спецслужб (а при необходимости и не только российских) была бы к его услугам. Вполне посильная задача для такого города, как Санкт-Петербург, — выйти на след машины, скорее всего джипа с четырьмя-пятью пассажирами, пусть даже с неизвестными номерами, проехавшей по пустынным ночным улицам. Наверняка на выезде из города их остановили для проверки документов. Гаишнику, конечно, сунули под нос убойной силы корочки, так что в салон он не заглядывал, но, вполне возможно, он мог бы описать машину и кого-нибудь из пассажиров. Похитители наверняка наследили в эфире, ожидая жертву. Час, максимум два. Поступает известие — объект найден там-то. Выдвижение, жесткий захват, преступники на земле с заломленными руками…

Однако на сей раз Петрович сам был связан по рукам и ногам. Привычные для него административные рычаги вдруг оказались бесполезными, мало того, опасными для использования. Что, собственно, произошло? В Питере пропал коммерсант Пронин. Нехорошо, конечно, в родном городе президента люди пропадают. И вот ночью начальник президентской секретной службы поднимает на ноги силовых министров, требует, чтобы они задействовали все свои возможности для поиска этого Пронина. С чего бы? Нет проблем, скажут они, сейчас свяжемся с питерскими силовиками и те поставят город на уши. Что, на уши Питер ставить не надо? А как