тогда искать? Удивительно. Люди опытные, силовые министры сразу насторожатся. Кое-кто из них постарается связаться с президентом. И что «президент» им скажет?

Петрович был могущественным человеком. В некоторых ситуациях «номером два» в государстве. Однако прежде за его спиной всегда стоял «номер один», который мог подтвердить — не обязательно словом, хотя бы взглядом, что начальник службы безопасности действует в его интересах и на благо России. Сейчас такого человека за его спиной не было, мало того, именно его-то и предстояло найти.

Петрович мог действовать через своих доверенных лиц в силовых структурах, при этом всячески скрывая истинный масштаб случившегося. «Поставить на уши» город — худшее, что можно было сделать в такой ситуации. Это означало подвергнуть еще большему риску жизнь заложника. Мрачные предположения в духе «а что если…» Петрович гнал от себя. Если случится непоправимое, именно он, Петрович, окажется крайним. Позор, лишение званий, наград, военный трибунал. Эти соображения на какое-то время парализовали его волю. Затем он постарался взять себя в руки. Позвонил в Петербург полковнику Жеваго, своему старому знакомому, который в местном управлении ФСБ отвечал за контакты с президентской службой безопасности. Его должность называлась «директор департамента по специальным мероприятиям». Будучи представителем СБ президента в питерском управлении, Жеваго имел возможность действовать самостоятельно. Отдав полковнику необходимые распоряжения, Петрович вернулся в комнату, где он оставил…

Кого он там оставил? Президента? Самозванца? Своего соучастника в совершении государственного преступления?

Пронин стоял у окна и тер виски, пытаясь понять, что произошло. Петрович смотрел на него с нескрываемой ненавистью. Больше ненавидеть ему было некого. Причем то, что Георгий Васильевич сейчас как бы олицетворял собой и президента, заварившего всю эту кашу, только усиливало эмоции Петровича.

— Кто мог это сделать? Быстро, быстро, напрягайте свою память! Бандиты? Какие?

— Это меня похитили? Или его похитили? Как вы думаете? Кто, кроме нас, знал, что я — это он?

Это естественное предположение еще не приходило Петровичу в голову. Видимо, оно было непосильно для его раненой психики. Если преступники похитили именно Букина, проникнув в смысл их комбинации, то ситуация усложнялась многократно. Тогда оставалось только пустить себе пулю в лоб.

— Это невозможно. Все детали знали только мы трое. Еще несколько человек были в курсе, что в ближайшие сутки выходить с ним на связь не стоит и встреч с ним не будет. Никто не мог знать точно!

Георгий Васильевич понимал состояние Петровича. Он решил не обращать внимания на грубый и почти обвинительный тон, которым Петрович вопрошал: «Кто? Кто мог это сделать?». В конце концов это они с Букиным придумали нарядить его президентом. Пронин согласился втянуть себя в эту историю, уступив их уговорам. Ненависть — она скоро пройдет. Еще не хватало им вдрызг разругаться накануне завтрашней поездки в Беслан. Или она отменяется? Этот вопрос очень занимал Пронина, но он понимал, что сейчас задать его начальнику секретной службы — все равно что разжечь костер под грузовиком с тротилом.

Петрович вновь набрал Жеваго — скорее чтобы успокоиться, а не потому, что ждал услышать важные новости. Их бы ему сообщили. В Питере делают все возможное, докладывал Жеваго. В больницы не поступали люди, похожие на Пронина. В морги (Петрович вздрогнул) тоже. Запрошены списки мобильных номеров, с которых велись переговоры в районе происшествия с 22.00 до 22.30. Идет опрос сотрудников ГАИ, изучаются пленки дорожной видеозаписи. Эксперты-криминалисты заканчивают сбор вещественных доказательств с места преступления. На газоне обнаружен след протектора шины… Следы ног троих взрослых мужчин… Утром работа будет активизирована… Выезды из города перекрыты… Автовокзалы, воздушные и водные порты блокированы…

— На автобусе его оттуда не увезут, и на том спасибо, — раздраженно проговорил Петрович. — Ладно, действуйте. Держите меня в курсе.

Жеваго делает все возможное, кто бы сомневался. А надо — невозможное! Окурки и волоски можно изучать неделю, у них же в запасе считанные часы, меньше суток. Нужно совершить чудо, и тут без помощи этой рохли Георгия Васильевича, скорее всего, не обойтись.

— Кто? Кто это мог быть? — вновь спросил Петрович более спокойно.

— Это не бандиты. Не их почерк.

— Чей же это почерк?

— Кто-то из ваших.

Петрович дернулся, но не возражал и слушал дальше.

Пронин вкратце пересказал некоторые фрагменты из своей справки, которую начальник президентской службы безопасности, как выяснилось, не читал — Букин не дал. Он начал с последних событий — визита неизвестного в офис их агента на Кипре в начале лета. Кто-то всерьез заинтересовался их с Перетолчиным деятельностью. Возможно, события нынешней ночи и попытка добраться до их зарубежного счета являются звеньями одной цепи. А если так, то возникает риторический вопрос: какая из спецслужб курирует у нас внешнеэкономическую деятельность? Братве не по зубам отследить потоки зарубежных денег. Следовательно…

— Чепуха! — не согласился с этим умозаключением Петрович. — Достаточно было прослушивать вашего Перетолчина. Или завербовать его бухгалтера. Вы слишком высокого мнения о наших спецслужбах.

— И хакеров могли нанять. Все возможно. Но стиль! Это ваши ребята (Пронин похлопал ладонью по плечу). Я уверен.

— А что если это люди Боровского? Они сейчас спасают свои активы. Решили вынуть какие-то деньги из «СеверОйла».

* * *

Георгий Васильевич задумался. Он хорошо помнил то время, когда вдруг начались большие проблемы у холдинга «Юнион», куда вошел «СеверОйл». Поначалу казалось, это не проблемы, а так, булавочные уколы. «Юнион» выглядел незыблемым утесом в океане российского бизнеса. Что с ним можно сделать? Припугнут, поставят на место. Насчитают налогов. А вон как обернулось. Боровский на зоне, его бизнес-империи больше не существует. Пронин очень тогда интересовался, что все-таки произошло. Почему именно Боровский? Он не раз задавал этот вопрос Перетолчину. Старый нефтяник только пожимал плечами, давая понять, что в нем борются разные чувства. С одной стороны, он не испытывал особых симпатий к человеку, который создал свою нефтяную империю из воздуха, благодаря ловкости рук и близости к прошлому хозяину Кремля. С другой стороны, ничего хорошего устранение Боровского из бизнеса не сулило. Нарушался баланс сил. Создан прецедент: теперь, получается, каждый человек, разбогатевший в мутную пору приватизации, ходит под статьей. И кто будет решать, применять к нему эту статью или нет? «Люди президента» будут решать. «СеверОйлу» опять надо искать, к кому прислониться, иначе ему не удержаться на плаву.

И все-таки: почему именно Боровский? То, что Пронин читал или слушал, удовлетворить его не могло. Но однажды в Интернете он отловил одну статью, точнее даже сказку, написанную неким Левицким якобы для своего сына, которому предстояло участвовать в школьном диспуте на тему, правильно