– Естественно, – бесстрастно ответил Мейсон. – Это долглюбого адвоката.

– Конечно. Я только хочу поставить вас в известность, что ябуду верен своему долгу.

– Продолжайте, – предложил Мейсон. – Вы сказали или слишкоммного, или ничего. Я еще не решил, что именно.

– Хорошо. Я имею в виду следующее. Вы держите эту миссЧелейн в тени и делаете это очень умело. Против Питера Девоэ имеются толькокосвенные улики, да, кстати, и слабоватые улики. Он лежал пьяным на кровати, икто угодно мог подложить трость к нему в комнату, а две тысячи долларов – вкарман брюк.

– Вы забываете о показаниях Дона Грейвса, – напомнил Мейсон,– который фактически видел, как совершалось убийство. Вы забываете о том, что,в соответствии с показаниями Кринстона, Эдвард Нортон собирался послать зашофером, когда Кринстон уходил от него.

– Я ни о чем не забываю, – многозначительно ответил Блэкман,воинственно глядя на Мейсона. – И, главное, я не забываю, что в деле каким-тообразом замешана женщина.

– Правда? – спросил Мейсон с вежливым интересом.

– Да, – кивнул Блэкман. – И не притворяйтесь удивленным. Вызнаете это не хуже меня.

– Что знаю?

– Что Дон Грейвс видел женщину в кабинете в тот момент,когда совершалось преступление.

– Дон Грейвс не сказал ничего подобного в заявлении, котороесделал полиции, – заметил Мейсон.

– Заявление, которое он сделал полиции, не имеет значения, –возразил Блэкман. – Имеет значение то заявление, которое он сделает в суде,когда его вызовут для дачи свидетельских показаний.

Мейсон посмотрел в потолок и сказал ничего не выражающимтоном:

– В случае если его слова в суде будут отличаться отпервоначального заявления полиции, то его свидетельские показания не будутиметь должной силы, в частности, в отношении присутствия в кабинете женщины.

– Может быть, может быть.

Какое-то время они молчали, а потом Блэкман снова заговорил:

– Хорошо. Теперь вы знаете мою позицию. Вы контролируете вседеньги в этом деле, а я представляю человека, которого сделали козломотпущения. Я хочу добиться взаимопонимания с семьей и кое-что получить. Впротивном случае я сделаю тайное явным.

– Что вы имеете в виду под взаимопониманием? – спросилМейсон.

– Я хочу, чтобы члены семьи дали полиции понять, что они негорят желанием мстить, а если Девоэ и совершил преступление, то сделал это впьяном виде. Их удовлетворит и непредумышленное убийство. А потом мне хочетсяполучить кое-какие деньги.

– Вы имеете в виду, что хотите, чтобы Фрэнсис Челейнзаплатила вам за то, что Пит Девоэ признает себя виновным в непредумышленномубийстве, чтобы заглушить скандал? Вы именно это пытаетесь сказать?

Блэкман с достоинством встал:

– Думаю, коллега, что вы прекрасно поняли цель моего визита.Я честно обрисовал свою позицию и не собираюсь отвечать на сделанный вами вгрубой форме вывод.

Мейсон отодвинул стул от стола, тоже встал, широко расставивноги, и горящими от гнева глазами посмотрел на посетителя.

– Не думайте, Блэкман, что вам удастся провернуть подобное,– заявил он. – Мы здесь одни. Вы скажете мне, что хотите, причем прямо и безувиливаний.

– Не притворяйтесь дураком. Вы знаете, что я хочу.

– Что вы хотите?

– Деньги.

– Что вы готовы предоставить взамен?

– Я помогу вам оставить мисс Челейн на заднем плане.

– В такой степени, что Пит Девоэ признает себя виновным внепредумышленном убийстве?

– Да.

– Он виновен в непредумышленном убийстве?

– Ну какое, черт побери, это имеет значение! – раздраженновоскликнул Блэкман. – Я же сказал вам, что он признает себя виновным внепредумышленном убийстве.

– Сколько вы хотите?

– Пятьдесят тысяч долларов.

– Это слишком много для гонорара, – заметил Мейсон.

– Но не для работы, которую я собираюсь проделать.

– Работы для Девоэ?

– Для Фрэнсис Челейн, если уж вам так нужен ответ.

– Ладно, – сказал Мейсон. – Как вы сами заметили, мы здесьодни. И ничто не сдерживает нас от откровенной беседы. Пит Девоэ убил ЭдвардаНортона?

– Вам следует это знать, – ответил Блэкман.

– Почему?

– Потому что следует.

– Я не знаю. Я спрашиваю вас.

– Ну почему вас это волнует? Я заставлю его признать себявиновным в непредумышленном убийстве.

– За пятьдесят тысяч долларов?

– За пятьдесят тысяч долларов.

– Вы сошли с ума. Окружной прокурор не примет подобноговарианта. Это дело об убийстве. В лучшем случае вам удастся получить тяжкоеубийство второй степени.

– Я договорюсь и о непредумышленном убийстве, если толькосемья окажет содействие, а Грейвс слегка изменит свои показания, – возразилБлэкман.

– А зачем Грейвсу менять показания?

– Зачем кому-то вообще что-либо делать? – саркастическиспросил Блэкман. – Зачем мне что-либо делать? Зачем вам что-либо делать? Мы вэтом не замешаны. Мы делаем все за деньги. И Дон Грейвс тоже кое-что сделает заденьги.

Мейсон медленной тяжелой походкой пошел вокруг огромногописьменного стола к Блэкману. Тот внимательно наблюдал за ним.

– Только скажите, что вы согласны, и я больше не стану васбеспокоить, – заявил Блэкман.

Мейсон остановился прямо перед посетителем и посмотрел нанего холодным презрительным взглядом.

– Вы – дерьмо, – сказал Мейсон с чувством.

Блэкман слегка отпрянул назад.

– Вы это о чем?

– О вас.

– Вы не имеете права так со мной разговаривать!

– Грязный крючкотвор, – продолжал Мейсон, делая шаг вперед,– который готов продать своего клиента за пятьдесят тысяч долларов. Убирайся измоего кабинета, причем немедленно!

На лице Блэкмана появилось удивление.

– Но я считал, что вы готовы выслушать мое предложение.

– Я выслушал и уже услышал все, что требовалось.

Внезапно Блэкман набрался храбрости и потряс указательнымпальцем перед носом Мейсона: