— Ты что, сдурел? — забеспокоился Тляк. — Он же вмиг язычищем стрельнёт — и привет родителям!

— Не стрельнёт, если резких движений делать не будешь. Сам знаешь, какое у него зрение. А на крайний случай я же рядом стою, уж как-нибудь да не позволю глызню тебя слопать.

— Утешил… Ну ладно… — с неохотой согласился карлюк, но не спешил выполнять просьбу. — Зачем он тебе вообще понадобился? Уж не заставишь ли ты Луффа сражаться с глызнем?

Старый глыбарь сплюнул ещё раз, уже от всей души:

— Да хватит тебе дрожать над своим колдунчиком! Ничего с ним не случится. У следующего карниза Коб как бы случайно столкнёт его в пропасть, вот и все дела!

— Что-о-о?.. Да я!.. Да ты!..

Тляк в высоченном прыжке попытался ухватить Бо за грудки. Повис на гиганте, не доставая пятками до земли. Вопил что-то невразумительное и одновременно оглядывался на опустевшую тропу, пытаясь разглядеть уже скрывшуюся за камнями процессию.

— Ты же убьёшь его, скотина!

— Не трепыхайся, а то глызню на обед попадёшь, — спокойно ответил Бо, отдирая разбушевавшегося приятеля от куртки и осторожно опуская на землю. — Всё будет пучком. Твой Луфф — маг, или мне давеча послышалось?

Возмущённый глыбарским коварством Тляк смог только ошарашенно мотать головой.

— И до сих пор у него получалось колдовать только в минуты опасности. Так?

Тляк замер, с неохотой кивнул.

— Вот пусть он теперь себя и покажет! Взлетит, как птица, или ещё чего-нибудь…

Последнюю фразу Бо произнёс неуверенно, из-за чего его приятель снова завёлся:

— Вот именно — или! А вдруг не получится? Вдруг он растеряется или не успеет?

Бо всё так же осторожно убрал великанские ручищи с плеч карлюка и с довольной улыбкой сказал:

— А на этот случай, мой беспокойный друг, у нас глызень имеется. Луфф твой, если начнет падать, аккурат мимо нас должен пролететь. Тут-то его глызень языком и прихватит.

— Ого, вот так план… А если промахнётся?

— Кто? Глызень? А ты можешь вспомнить хоть один такой случай?

— Всё равно я не позволю так рисковать нашей единственной надеждой, — упрямо заявил карлюк. — Немедленно останови своих парней!

Глыбарь недовольно поморщился и задумчиво посмотрел на свой кулак, прикидывая, достаточно ли веский это аргумент для прекращения спора. В ту же секунду откуда-то сверху донёсся неразборчивый, но явно испуганный вскрик и вслед за ним громкий, пронзительный свист.

— Поздно, — не слишком разочарованным тоном сообщил Бо. Тляк и без него всё понял и повернулся к обрыву.

Дальше всё происходило настолько быстро, что только вечером, приняв на радостях по изрядной порции стихина, друзья смогли восстановить подробности.

Сверху камнем падало тщедушное тело горожанина. Вероятно, он что-то кричал и старательно размахивал руками, но ни взлететь, ни хотя бы замедлить падение никак не мог. Глызень разинул пасть — длинный зелёный язык стремительно вылетел навстречу добыче. Но зверь, никогда раньше не промахивавшийся, в этот раз дал маху. Правда, не по своей вине. За пару метров до расчётной точки соприкосновения Луфф, словно наткнувшись на невидимую стену, резко изменил направление полёта и устремился прямо к ним. Кубарем скатился на обзорную площадку, где стояли Бо с Тляком и глызень, от удивления забывший втянуть язык обратно.

Ещё не поднявшись на ноги, Луфф взмахнул рукой — и громадный зверь, весящий раз в десять больше взрослого глыбаря, отлетел на несколько шагов вниз по тропе. Затем жалобно взвизгнул, со свистом втянул в себя всё ещё валявшийся в траве кончик языка и со всех ног бросился бежать.

— Луфф, ты понял, как сделал это? — восторженно закричал Тляк, разводя руки в стороны, чтобы обнять чудесно спасшегося воспитанника.

Но тут же сам повалился на землю, получив такую же оплеуху. А может, и не такую же. Потому что одновременно с ним и Бо вписался хребтом в ближайшую скалу.

— А твоё-то какое дело, свин бородатый? — огрызнулся Луфф. — Подумайте лучше, что я с вами теперь сделаю, уроды загородные! Испытатели хреновы!

Он собирался ещё что-то добавить, но всех заглушил торжествующий хохот Бо.

— Маг! Точно, маг! — радостно грохотал глыбарь, поднявшись на ноги и потирая ушибленную (небывалое для глыбаря дело) челюсть. — Ну, держитесь теперь, выродки орденские!

Пинкель

— Определением всеведущей и милосердной префектуры храма Откровения Господнего постановляется — отлучить от молитвы сроком на сорок дней следующих граждан: купца Гнуста из хлебного ряда, за торговлю непропечёнными лепёшками; работников цепной дороги Керма и Брумета, допустивших обрыв цепи; стражников Гортуна, Брейда, Кариду и Симпеля, заснувших на ночном дежурстве, а также капрала Орда, за ними не уследившего…

Пинкель досадливо морщился, слушая храмового глашатая. И так оторвали от дел, заставили прийти на молитву в необязательный день, а теперь ещё и службу затягивают. Конечно, для простолюдинов это одно из излюбленных развлечений — посмеяться над неудачниками, поуказывать на них грязными пальцами, отпустить парочку идиотских шуток. Но ему-то зачем при этом присутствовать? Честное слово, сейчас как-то не до смеха.

— …инспектора Пинкеля из криминального департамента, не проявившего должного служебного рвения…

Что-о? Ах, вы… Нет, ну сволочи, иначе и не скажешь! Специально прислать курьера в контору с предписанием явиться в храм, и только для того, чтобы прилюдно его опозорить. Мало того, что с должности руководителя отдела сняли, что платить теперь будут почти вдвое меньше, так ещё и это! И ведь какую формулировочку придумали: «не проявившего рвения». Сказать, что опасный преступник до сих пор разгуливает по городу, небось, постеснялись. Одно слово — святоши!

Ну да, Пинкель так и не поймал сбежавшего веркувера. А как его прикажете ловить, если время упущено? Стражники сначала хотели выслужиться сами, и только когда уже наломали дров, обратились в криминальный департамент. А Пинкель с самого начала знал, что облавы и патрули не дадут никакого результата. Парень-то, наверное, не дурак, затаился.

Хотя насчёт «не дурака» определенные сомнения имеются. Инспектор никак не мог усмотреть логики в поведении преступника, понять, что у того на уме, чего он добивается.

Взять, к примеру, эту странную кражу пояса. Совершенно непонятный поступок. Непонятно — как, и непонятно — зачем. Такое ощущение, что парень просто хотел привлечь к себе внимание. Но зачем? Чтобы потом от всех прятаться? Бред!

И ведь свидетелей-то практически нет. Тот проходимец, что проболтался о преступлении, на следующий день после задержания умер от старости — накрыла побочка от ношения ворованного пояса. Аристократа Хлоффеля ап Андруа, тоже вроде бы как-то причастного к делу, внезапно разбил паралич. Старик не встаёт с постели и отказывается разговаривать. Его престарелого