грузов; позволяет немецким солдатам беспрепятственно следовать через собственную территорию домой и обратно в воинские части, базирующиеся, например, в соседней Норвегии. Так что придется вам быть предельно осторожными…

Академик поморщился, но ничего не сказал. Копытцев, вроде бы не обратил внимания на его реакцию и продолжил:

— Вы оба отправляетесь в Стокгольм с официальной миссией по приглашению Шведской королевской академии наук.

— Той самой, что принимает участие в выдвижении кандидатов на соискание Нобелевской премии? — уточнил Ярослав.

— Так точно… Сейчас мы еще раз проверяем все документы, дабы избежать истечения их срока действия. Хотя в приглашении написано: «Ждем вас в любое удобное для вас время… Профессор Хенрик Бреннер…»

— Но он давно умер… — удивился Дмитрий Юрьевич.

— А вы были знакомы?

— Нет. Смерть настигла беднягу, когда я еще не родился — лет так двести тому назад.

— Но вот же, смотрите. Здесь, внизу, его подпись…

— Скорее всего, это какой-то потомок знаменитого ученого… Интересно будет с ним познакомиться. Ибо господин Бреннер (тот, давний), можно сказать, мой кумир в науке… Много лет назад он выдвинул теорию, что русские произошли от скандинавов, но, побывав в России, пришел к выводу, что этот процесс был обоюдным. В мире все время шел длительный процесс ассимиляции. Мы от них, они от нас — не так уж и важно; главное — оставаться людьми!

— Точно. Вот там, на месте, и обсудите — кто прав, — вполне по-философски рассудил выпускник мехмата Копытцев. — А кто — нет.

— Оба! — рассмеялся Дмитрий Юрьевич. — Уверен, что оба.

— Сейчас мы рассматриваем несколько вариантов вашей доставки к месту назначения, — не стал спорить с профессором Алексей. — По воде или по воздуху. Увы, оба варианта небезопасны, мы выбираем лучший. Так что пока живите спокойно и занимайтесь своими делами. Как только что-то прояснится, я вам сразу сообщу о нашем решении.

Он поднялся с места и, нахлобучив на голову модную (почти ленинскую) кепку, приобретенную совсем недавно в одном из магазинов Москвы, откланялся:

— Все, должен идти. Сразу после обеда у меня важнейшее совещание. Связанное, между прочим, и с вами.

— Что ж. Давай! До следующей встречи. — Ярослав, поднимаясь из-за кухонного стола, протянул ему ладонь для прощального рукопожатия.

— Ты выйди со мной, пожалуйста, — игнорируя этот жест, приказно добавил комиссар. — Еще одно дело есть…

* * *

— Что-то перестала мне нравиться эта наша затея… — еще на ступеньках начал Алексей Иванович.

— Чего вдруг? — удивился шедший сзади Ярослав.

— А может, старый интриган дядя Митя просто хочет «развести» нас и остаться в Швеции? Воссоединиться с семьей, попросить политического убежища…

— Не верится, — положил ему на плечо руку секретный сотрудник. — Хотя… Как ни странно, такой вариант тоже нельзя сбрасывать со счетов.

— Как думаешь, оружие тебе взять с собой стоит? — продолжил рассуждать вслух комиссар.

— Не надо. Я его, в случае чего, голыми руками… — заверил Плечов и для пущей убедительности сжал ладонь в кулак.

— А если тебя «примут» прямо при встрече? И сразу бросят в каталажку…

— Зачем я им?

— Не помешаешь. В качестве разменной монеты. А то и с целью вербовки… Чтобы позже вернуть на Родину уже с их заданием… Мол, Мыльников заболел, лежит в тяжелом состоянии в каком-нибудь королевском госпитале; вылечится — вернется! Легенду придумать не так уж и сложно…

— Но ты же знаешь меня, братец? Я преданный и верный. С юных лет за дело партии стою. Хотя — не скрою — меня тоже кое-что насторожило.

— Что именно? — толкнул входную дверь Копытцев и вышел на улицу, оказавшись, таким образом, прямо напротив своего автомобиля.

— Оказывается, академик дружит с неким профессором Пчоловским — по всей видимости, отцом нашего «товарища», — признался секретный агент.

— Именно поэтому ты и затребовал его фотографию? — наконец догадался Алексей. — Хочешь, чтобы дядя Митя на нее взглянул?

— Так точно!

— Прекрасно… Только зачем было упоминать эту злополучную фамилию?

— Это не я. Он сам начал. Еще в Ленинграде. Причем в разговоре с каким-то очень подозрительным типом.

— Почему сразу о нем ничего не рассказал?

— Да мне ж о нем ничего не известно. Ни имени, ни фамилии. А расспрашивать, сам понимаешь, чревато.

— Согласен… Тьфу ты черт — все твои словечки подобрал… Я среди ребят клич бросил, мол, кто найдет у себя фото Пчелова, получит премию. Но, похоже, тот гаденыш сознательно не лез в объектив.

— Профи, — хмыкнул Ярослав.

— Да… Недооценили мы его. Ну, ладно, беги… Как бы мой спаситель что-нибудь не заподозрил.

* * *

— А ну подскажи, какой сегодня день? — поинтересовался Мыльников, когда хлопнувшая дверь сообщила, что Плечов вернулся в родную квартиру.

— Суббота, — равнодушно бросил тот.

— На шведском это звучит как Lördag… — задумчиво молвил Дмитрий Юрьевич. — Что дословно означает «день стирки».

— К чему это вы, товарищ академик? — не понял Ярослав.

— Да вот… Как-то не упомянул об этом, когда рассказывал о происхождении названий дней недели, — признался Дмитрий Юрьевич.

— И теперь вам не терпится исправить положение?

— Хотелось бы…

— Что ж… Начинайте. Я весь — внимание!

— Правильнее даже не «день стирки», а «день купания», поскольку у скандинавов раньше было принято каждую субботу купаться в реке или каком-либо ином водоеме, и, следует признать, это была достаточно сильная, устоявшаяся веками привычка, поскольку слово «löga» переводится как «закон, традиция» (в современном шведском закон — «lag»); а еще древнегерманский корень «laugo» означает «вода, водопад». Выходит, это уже не обычное омовение, а какое-то ритуальное, обязательное действо. Причем — для всех скандинавов.

— Ну да, — устало согласился Плечов, которому после новогодней ночи совершенно не хотелось ворочать языком и тем более шевелить мозгами. — Те же финны обязательно ходят в сауну каждую субботу. Давайте и мы… Соблюдем, соблюдим… Короче, почтим давнюю традицию. Ванна уже наполнена. Чур, я первый!

— Постой… Я еще не все сказал. — Голос Мыльникова стал вдруг очень требовательным и даже в какой-то мере властным. — Исследуя данный вопрос, ваш покорный слуга обратил внимание на то, что суббота — единственный у скандинавов день, названный не в честь одного из Богов.

— Ну и?..

— При этом места в недельном пантеоне не хватило как раз для неоднократно упомянутого мною Локи. И вот однажды… Работая в библиотеке Королевской академии, которая и пригласила нас с тобой…

— Вы и там побывали? — пробасил Ярослав, которому не терпелось использовать водный день по назначению.

— Да. И как видишь, шведам мой визит понравился, если зовут еще раз, — отшутился Мыльников. — Я обнаружил интереснейшую запись, между прочим, в дневнике Хенрика Бреннера, того самого, на которого ссылался товарищ комиссар. Сделал ее ученый накануне дня своего рождения.

— И когда сей светлый