Я развернулся, иду к себе в кабинет, который мне показали. Ошарашен от такого приема, конечно. Ничего себе, думаю, представился.

Я понимал, конечно, что, раз кто-то блатной хотел на это место, встреча может быть неоднозначной. Но чтоб так, с ходу, незнакомому человеку сказать, что его будут прессовать за сам факт прибытия на службу, — это, конечно, хамство.

А назавтра идти мне к Журавлеву. Тоже, наверное, встретит неласково. Иду и думаю о том, за какой срок меня тут сожрут — за полгода или за полмесяца? И что делать?

Вошел в свой кабинет, сел за стол. Перебираю на столе брошюры, смотрю:

«Методическое руководство по первоначальному обучению курсантов на самолетах Л-39».

Экая смешная штука, думаю. Помнится, у нас на полк было три тоненьких инструкции и как-то хватало, в общем.

Полистал книжку — та же инструкция, только еще воды на сто страниц налито. Пригляделся — на обложке надпись: «Данное методическое пособие разработано под руководством кандидата педагогических наук генерал-майора Журавлева».

Ого, думаю, это же начальник училища.

Как же с ним начать разговор правильно? Я догадывался, как он меня встретит, — пришел боевой летчик, «афганец», с орденами. Типа, крутой — значит, будут пытаться унижать всячески. Они-то все тут шпаки, войны и близко не нюхали, занимались в основном карьерными дрязгами, а не боевой подготовкой.

Кстати, такое заметно даже по внешнему виду личного состава. К примеру, в строевой части никому в голову не придет на летный комбинезон погоны нашивать. Ни к чему это просто. Летчики строевой части основное время проводят в комбинезонах, и, разумеется, никто не мучает пилотов строевой подготовкой. Разве что перед проверкой командир может сказать — давайте, мужики, переоденьтесь, покажем проверяющим, что у нас все тип-топ. А на следующий день все снова ходят в комбинезонах, и, кто это перед тобой, капитан или лейтенант, понятно только по знакомой физиономии. Так и генерал может пройти мимо тебя в комбинезоне, ты и не поймешь, что генерал, — погон ведь нет.

А потом, в 90-е годы, пошла мода на генеральские погоны на пятнистой униформе. Мода эта пришла из пехоты, и ее подхватили некоторые авиационные начальники. Но строевые летчики так и не начали носить погоны на комбинезонах — это делали только генералы и штабные полковники. Летающий полковник на комбинезон погоны нашивать не будет.

Вот как увидишь: на летном поле идет гражданин в чистом летном комбинезоне с полковничьими погонами, сразу понимаешь — идет шпак. Ему погоны нужны, чтоб его на хер ненароком не послали нечаянно.

Я, как увидел, что в этом полку летчики с погонами на комбинезонах ходят, сразу понял, куда попал.

Но делать нечего, хожу по кабинету с этой брошюрой под мышкой, размышляю. И придумал — зайду к начальнику училища представляться с этой его книжкой в руках. Ну не с летной же книжкой к нему приходить — он меня по ней и будет возить, типа, ты тут будешь нам показывать, что умеешь делать.

Прихожу к начальнику училища на следующий день. А там, в приемной, адъютант — целый прапорщик. С вышитыми золотом звездами на погонах. Не по уставу, конечно, но ему как бы можно — адъютант самого генерала. Смотреть противно, но я и не такое видел.

— Здравствуйте, — говорю, — майор Кошкин. Мне надо представиться генералу Журавлеву.

Он даже не встал, хотя прапорщик. Так лениво бросил со своего места:

— Сейчас доложу.

Сам сидит, я стою. Не предложил ни сесть, ни кофе. Хотя по уставу он должен был встать, представиться, и все такое. Впрочем, это не мой подчиненный, тут все претензии к генералу — он распустил или даже поощряет это блядство.

Ладно, думаю, подожду. Проходит минут пятнадцать.

Потом говорю ему вежливо:

— Может, доложите уже генералу? Время назначено.

— Сейчас.

Заходит к генералу, потом выходит, ничего не говорит, садится к себе на место. Проходит минут пять.

— Заходите.

Это он так передо мной выкобенивался, типа, на место ставил. Показать хотел, какой он крутой. Мол, я адъютант у генерала, а ты комэска сраный.

Ладно, думаю, главное — спокойствие. Захожу в кабинет. Сидит генерал, в очках — у него дальнозоркость. У летчиков это обычное дело с возрастом — далеко видим, а читать — очки нужны.

Сидит, смотрит бумаги или делает вид, что смотрит на бумаги.

— Разрешите войти?

Головы не поднял, буркнул что-то.

Я представился, кто такой:

— Майор Кошкин прибыл по случаю назначения на должность командира эскадрильи в 802-й учебный авиационный полк Краснодарского летного училища.

Стою минут пять, он там листает что-то. Потом поднял голову:

— Садись. Ну, что мне расскажешь?

— Товарищ генерал. Большая честь мне попасть в это училище. С большим трудом удалось к вам попасть. Я и не мечтал никогда. Знаю, какие здесь кадры готовятся отменные. Я даже думаю, что по сравнению с вашими асами я очень слаб пока, но я нагоню. Куда нам, летчикам со строевой части, до летчиков-инструкторов Краснодарского училища.

Генерал на меня зенки выпучил, а я продолжаю уверенно:

— Вот вчера зашел к себе в кабинет, смотрю, на столе лежит эта книга. Полистал и понял, какое это замечательное руководство, — его бы надо срочно выдать летчикам строевых частей. Тогда все войны будут выиграны, без сомнения.

Смотрю, генерал так приободрился, смотрит уже ласково, даже очки снял, чтоб меня лучше видеть.

Я продолжаю нести свою пургу:

— Представляете, начал читать — не могу оторваться. Такая полезная книга!

Понимаю, что делаю, но деваться мне некуда уже было — один на один я там был со всей этой сранью штабной. Пришлось вот так прогнуться, да. Сейчас вспоминаю, скулы сводит от отвращения, но что делать-то было?

Продолжаю свои речи:

— В этом руководстве учтены все ошибки за предыдущие годы, много нового материала. Представляю, сколько тут вложено вашего труда — и летного, и научного.

Потом я иссяк — словарный запас закончился. А генерал, смотрю, подобрел, начал даже оправдываться:

— Ты извини, майор, у меня Су-25 на консервации стоят. Последние слушатели были из КНДР, они уже закончили учебу. На Су-24 (бомбардировщики) пойдешь?

— Пойду.

— Только там надо будет чуть подождать: Яцук, комэска, уходит.

Что интересно, та должность, за которую столько нервов было истреплено, прошла мимо — не будут же они ради одного выпускника академии снимать с консервации Су-25. Руководство училища приняло решение переучивать личный состав на Л-39, но пока летчики были отправлены в коллективный отпуск.

Мне, конечно, очень не хотелось возвращаться в кабину учебного самолета Л-39, и генерал тоже это понимал: