Стоящая на краю поляны Малинка прищурилась, проверяя крепость нарисованной клетки, одобрительно кивнула, убедившись, что хищник не сможет вырваться, широко улыбнулась и помахала рукой:

– Ириска! Я всё правильно сделала?

* * *

Попадая в Прелесть, каждая девочка становится феей – таков непреложный закон. Не остаётся человеком, не приходит к какому-нибудь малому народцу или к мафтанам, а становится феей. А вот какой именно феей, то есть из какого Двора, зависит исключительно от самой девочки, от её характера, увлечений, мечтаний, от того, какие сны ей снятся и где ей становится по-настоящему хорошо. Случалось так, что девочки, никогда не интересовавшиеся птицами, цветами или рисованием, оказывались во Дворе Изумительных, Ярких или Утончённых и неожиданно понимали, что отыскали место, где по-настоящему счастливы.

Прелесть заглядывала в их души и не ошибалась.

И так получилось, что одна из близких подруг Ириски – Малинка – была феей Двора Утончённых, художниц, рисующих самим Волшебством. Талант этих фей позволял вносить дополнения в мир, наполняя его новыми деталями, и именно так Малинка справилась с ужасным жмером: нарисовала для него клетку. И сразу же подбежала к Непревзойдённой:

– Ириска!

– Малинка!

А дальше прозвучало хором:

– Я так рада!

Они были примерно одного возраста, но совсем не похожи одна на другую: лицо Малинки отличалось нежной округлостью, волосы были каштановыми, а глаза – карими. В отличие от Ириски, которая только-только оказалась в Прелести и ходила в обычной одежде – коротких джинсах и футболке, Малинка выглядела так, как должна выглядеть фея в походе: лёгкие, но прочные шаровары, крепкие сапожки, пояс и удобная кофта с капюшоном. На плече рюкзак, а на широком поясе – обязательная для Утончённых туба с волшебной кисточкой.

– Кто это? – поинтересовалась Малинка, кивнув на бьющегося о прутья клетки зверя. – Я никогда не видела таких чудовищ.

Однако ответить Ириска не успела.

– Смотрите, ещё одна фея! – запищал Пиха. – Другая фея!

– Она победила монстра!

– Не победила, а посадила в клетку!

– Она Утончённая!

– Художница!

– Здорово!

– Утончённая, нарисуй нам футбольный мяч! Тебе что, жалко? Нарисуй! Не будь врединой!

– И найди мою куклу! – Пиха подёргал Малинку за рукав. – Найди мою куклу, слышишь? Она говорящая и всё время куда-то прячется.

Утончённая оторопело оглядела беснующихся пушистиков, после чего изменила вопрос:

– Ириска, откуда здесь ЭТИ чудовища?

– Дай поиграть твою кисточку!

– Ну, дай, что тебе жалко, что ли?

– А где наш футбольный мяч?

– И где моя кукла?

– Ты правда Утончённая? – осведомился папа Выдриус. Малинка машинально кивнула. – Ты нарисуешь нам новый забор? А то жена давно говорит, что нам нужен забор, а у меня всё времени нет и нет…

– Сначала она нарисует футбольный мяч! Она обещала!

– Нет, куклу!

– Нет, мяч!

– Дети, спокойно! – строго произнёс папа Выдриус. – В кои-то веки к нам забрела полезная в хозяйстве фея, а вы хотите растратить её Волшебство на всякую ерунду.

– Я не собираюсь растрачивать Волшебство на ерунду, – твёрдо заявила Малинка.

– Молодец, – одобрительно кивнул папа Выдриус.

– И на забор – тоже.

– А вот это зря…

Неизвестно, чем бы закончилась недовольная тирада папы Выдриуса, если бы на поляну вдруг не упала гигантская тень, не послышался треск крыльев и не опустился бы сверху Стрек, продолжая держать в лапе извивающегося жмера.

– Калявка, – обратился он к Малинке. – Нарисуй вокруг этой зубастой калявки верёвку, а то мне надоело его держать.

– Малинка – это Марли, – улыбнулась Ириска. – Ему тебя представлять не буду, потому что он всё равно всех называет калявками.

Двести, или около того, глаз Стрека укоризненно посмотрели на Непревзойдённую, но та уже привыкла к этой манере и осталась спокойна. И даже спросила:

– Что не так?

– Я подумаю над твоими словами, дерзкая калявка, – пообещал Марли. – Они мне не понравились.

Тем временем Малинка нарисовала стягивающую жмера верёвку, отчего хищник стал походить на закуклившуюся гусеницу, и вежливо спросила:

– Так пойдёт?

– Ты очень хорошая и добрая калявка, – сообщил девочке Стрек и покосился на Ириску. – Не то что некоторые.

– Ты поосторожнее с намёками, – посоветовала Непревзойдённая. – А то мало ли что может прилететь с неба.

– Видишь, какая у тебя подруга? – обратился к Малинке Стрек. И даже вздохнул, показывая, насколько всё ужасно.

Однако взаимопонимания не нашёл.

– Может, дело не в моей подруге, а в тебе? – тут же поинтересовалась Утончённая. – Ириску я давно знаю, а тебя всего пару минут и в общем не в восторге.

Марли тряхнул дредами и отвернулся.

– Они ругаются чуть не до хрипоты, а неуживчивыми вся Прелесть называет нас: милых и отзывчивых Аллигадов, – с иронией произнёс высунувшийся из-под крыла Стрека Хилений.

– Кто это? – вздрогнула Малинка. – Марли, у тебя завелись мыши?

Ответить Калявный не успел, потому что раздался вопль:

– Я слышал голос куклы!

И возле собеседников как из-под земли вырос Пиха.

Хилений охнул и снова спрятался на гигантской стрекозе, выдриусята шустро полезли на Марли, и воспользовавшись тем, что они отвлеклись, Ириска потащила подругу знакомиться с Кутерьмой, которая медленно нарезала круги в центре поляны. Она выглядела сосредоточенной, и Непревзойдённая искренне надеялась, что старушка не просто гуляет, а думает над решением возникшей проблемы.

– Сейчас я представлю тебя одной из лучших волшебниц Прелести… – быстро произнесла Ириска, торопясь рассказать подруге, кого ей предстоит увидеть, но закончить не успела, поскольку справа от фей неожиданно засеменил папа Выдриус.

– Значит, я могу рассчитывать на новый забор? – поинтересовался он, умильно улыбаясь Малинке. – Не очень высокий.

А Ириска про себя отметила, что за все годы знакомства Выдриус ни разу не улыбнулся ей настолько дружески.

– Нет, не можете, – прохладно ответила Малинка.

– А на совсем невысокий забор? – не отставал прилипчивый Выдриус. – В два детских роста хотя бы. Метра три то есть.

Ириска поперхнулась:

– Три метра – это два детских роста?

И выразительно посмотрела на папу Выдриуса, который едва доходил девочке до плеча. А его пушистики и вовсе бегали где-то под ногами.