Тель-Авив.

1 ноября 1999 года

— Лежать! — крикнул кто-то по-английски.

Дронго подумал, что они оба уже и так лежат, причем Бутцман,видимо, потерял свою форму и поэтому слишком поздно среагировал на выстрел.Пуля пробила стекло и попала ему в грудь. Дронго подполз к Бутцману. Тотстонал, закрыв глаза.

— Я чувствовал, — прошептал Бутцман, — что эта встреча ничемхорошим не кончится… Нельзя ворошить старое.

— Лежите спокойно, — посоветовал ему Дронго. — Кажется, вамповезло. Пуля попала в верхнюю часть груди, с правой стороны. Я думаю, чтожизненные органы не задеты. Хотя, наверно, пуля осталась в теле, она ведьпробила такое толстое стекло.

— Лучше бы она попала в вас, — прошипел Бутцман, кривясь отболи.

Вокруг суетились офицеры МОССАДа, неожиданно появившиесясотрудники полиции. В этой стране все постоянно были готовы к террористическимактам. И теперь выясняли, откуда стреляли.

— Как он? — наклонился к Бутцману один из «посетителей»ресторана, сидевших в углу.

— Кажется, ранен, — сказал Дронго, поднимаясь, — но надеюсь,выживет.

— Врача! — крикнул этот незнакомец. — Вызовите врача. — Иуже обращаясь к Дронго, добавил: — Надеюсь, вы понимаете, что вы арестованы?

— Вы хотите сказать, что это я в него стрелял? Выбежал наулицу, выстрелил через стекло, а потом снова вбежал в ресторан и упал рядом сним?

— Не шутите, — одернул его офицер МОССАДа. Он былтемноволосый, курчавый, с большими чуть навыкате глазами. Очевидно, среди егопредков были африканцы. Он был высокого роста, почти как Дронго.

— А что мне остается делать? — поинтересовался Дронго. —Меня только что чуть не убили. А сейчас еще и собираются арестовать.

В ресторан вошел мужчина лет сорока пяти. У него были редкиесветлые волосы, худощавое лицо, внимательный взгляд серых глаз за стекламиочков, упрямая линия тонких губ. Офицеры полиции, стоявшие в ресторане,почтительно замолчали. Все сотрудники разведки, оцепившие здание, ждали егораспоряжений. Он подошел к Бутцману. Несчастного положили на носилки, чтобыунести.

— Извините, — сказал вошедший, обращаясь к Бутцману. — Мы недумали, что ваш разговор может так закончиться.

Бутцман махнул рукой. Ему было не до извинений. Он сновазакрыл глаза и застонал. Носилки понесли к машине «скорой помощи». Незнакомецподошел к Дронго, взглянул на него.

— Вы Дронго? — спросил он.

— Можно подумать, что вы не знаете, — проворчал Дронго,потирая ушибленную при падении руку. — Я думал, ваши службы могут обеспечитьбезопасность своих людей во время встречи.

Незнакомец не ответил. Он подошел к окну, посмотрел насоседнее здание, откуда раздался выстрел. Там уже суетились люди, но найтистрелявшего они, очевидно, не сумели. Незнакомец снова повернулся к Дронго.

— Поедемте с нами, — предложил он, направляясь к выходу.

— Надеюсь, вы не собираетесь меня арестовывать, — буркнулДронго, идя следом за ним.

Они сели в серый «шевроле». Рядом с водителем сиделсотрудник разведки. Машина направилась куда-то в сторону от центра.

— Ваши напарники тоже задержаны и приедут к нам, — холодносказал незнакомец.

— Какие напарники? — не понял Дронго.

— Ваша группа обеспечения, — спокойно пояснил незнакомец. —Они ведь приехали вместе с вами.

— Это некрасиво, — заметил Дронго, — они, между прочим,профессионалы, как и вы. И их руководство заранее сообщило о нашем визите. Атеперь вы пользуетесь моментом и свою собственную неудачу пытаетесь списать наних.

— Почему вы так решили?

— А зачем вы их арестовали? Можно подумать, что высомневаетесь в их алиби. Они же наверняка не стреляли в Бутцмана. Они приехаливместе со мной, чтобы помочь мне.

— Я знаю. Никто их не арестовывает. Мы посчитали нужнымувезти их с места события. Ведь если неизвестный стрелял в вас, он можетвыстрелить и в них.

— Он стрелял в Оливера Бутцмана, и вы это прекрасно знаете.Во всяком случае, первый выстрел был в Бутцмана, а уже второй — в меня.

— Кто это мог быть?

— Откуда я знаю. Может, какой-нибудь террорист? Вам лучшезнать, кто стреляет в ваших гостей.

— Это был не террорист, и я подозреваю, что вы знаете, ктоэто был.

В этот момент у собеседника Дронго зазвонил телефонмобильной связи. Тот полез в карман и достал телефон. Он говорил на иврите, иДронго не понял, о чем идет речь. Очевидно, незнакомцу докладывали нечто такое,что заставляло его крепче прижимать аппарат к голове, словно Дронго могуслышать и понять, о чем именно они говорили. Выслушав доклад, он взглянул наДронго и сказал несколько резких фраз, очевидно отдавая приказ. Затем убралаппарат, извинился и спросил.

— Итак, почему вы приехали в Израиль? Почему через стольколет вас снова заинтересовал Бутцман?

— Меня лично он не интересует совсем. Но кто-то в Москвевычислил, что в группе полковника Хеелиха мог оказаться предатель. И теперь егопытаются найти.

— Зачем? Кому он нужен через десять лет?

— Этого я не знаю, — соврал Дронго. — Может, он утаилкакую-нибудь информацию и теперь они хотят все выяснить. Если бы это был секретгосударственной важности, вряд ли они стали присылать сюда бывшего экспертаООН. Они бы прислали только своих сотрудников.

— А мы думаем, наоборот. Если бы речь шла об обычномрасследовании, они бы прислали одного или двух своих сотрудников. Но раз онирешили задействовать такого эксперта, как вы, значит, случилось нечточрезвычайное. Ваша репутация обязывает.

— Не знал, что моя репутация так сильно подмочена, — заметилДронго, — иначе вы бы не стали увозить меня с места происшествия.

— Это в ваших интересах. Убийца должен знать, что мы васувезли, и не будет искать вас в городе.

— Вы знаете, кто это был?

— Нет. Но мы полагаем, что это был кто-то из бывших коллегБутцмана. Очевидно, речь идет об исключительно важной операции, если присылаюттакого известного в Израиле человека, как вы. И если через столько лет послеухода в отставку Бутцман еще представляет такую опасность.

— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил Дронго.

— А у меня нет ответа на ваш вопрос. И не может быть, покавы не объясните мне истинные причины вашего появления в Израиле.

— Опять с самого начала. Как вас зовут? Надеюсь, это несекретная информация? С недавнего времени в ваших газетах наконец сталисообщать фамилии руководителей спецслужб.