Дыхание Фрида сбилось. Он нервно сглотнул в ожидании худшего.

— В общем, э-э-э, не буду тянуть кота за яйца: они расстались.

— Что? — не поверил своим ушам Фрид.

— Ну, короче, там какая-то каловая история в духе «да мы не встречались, да мы это сё», ну хуита какая-то полная, в общем, я передал только самое основное. А ну и ещё Мила хотела с тобой встретиться. Просила сообщить, когда ты поправишься.

Фрид всё ещё с трудом верил в происходящее. Более того, это лишь усложняло всю ситуацию, не давая ответов на измученные вопросы.

— И что? — аккуратно спросил он. — Ты уже сказал ей?

— Давай посмотрим: ты сидишь на крыше девятиэтажки, с которой ещё два года назад хотел спрыгнуть; пьёшь пиво в надежде заглушить состояние депрессии и общаешься с лучшим другом, чтобы как-то прочистить мозги. Нет, Фрид, не думаю, что тебе лучше. Но вот, что тебе точно нужно, так это поговорить уже наконец с Милакриссой, блядь, по душам и предложить ей встречаться. Или хотя бы «дружить», — жестом показал кавычки Шон.

Смотря, как друг понимающе кивает, Шон вытащил телефон из его кармана, открыл контакт Милакриссы и всунул ему в руку:

— Пиши.

Фрид взял смартфон и трясущимися пальцами под бдительным надзором друга написал простое сообщение: «Привет. Спишь?» Не успел он засмущаться и спрятать устройство подальше, как девушка тут же прочла его. Появление небольшой надписи «печатает» заставило его нервничать больше, чем спрятанные в трусы шпоры перед ЕГЭ.

«Тебе уже лучше? Влад и Шон рассказали мне, что случилось», — моментально написала она.

Шон, медленно попивая пиво, подглядывал за деликатным разговором и наслаждался романтической сценой, от которой вокруг летали искры. Он чувствовал, будто его долгая миссия подошла к своему логическому завершению — хэппи энду.

— Лучше иди домой, — похлопал он по плечу друга. — Теперь она от тебя никуда не убежит, — сказал Шон и, прихватив пустые бутылки, оставил его наедине.

Пальцы Фрида едва поспевали за мыслями — столько хотелось спросить, столько хотелось рассказать. Заметив, как ушёл Шон, он медленно поднялся, не открываясь от телефона, и потопал домой. Посередине дороги Милакрисса написала, что она засиделась и ей пора было спать. Фрид же притворился, будто и сам был давно в кровати, благодаря чему они успешно обменялись сладкими прощаниями и пожеланиями добрых снов перед тем, как разойтись.

Отлипнув от телефона, Фрид глубоко вздохнул. Уголки его рта непроизвольно поднялись в верх, руки сжались в кулачки, а ноги сами пустились в пляс. Он чуть ли не в припрыжку бежал по дороге, вертясь в разные стороны, размахивая руками, пока не раскрыл со всей силы кисти, откуда неожиданно появился самый ни на есть настоящий огонь.

Запаниковав, он начал трясти ладонями, дуть на них, в надежде потушить пламя, но оно никак не поддавалось. Юный бог огня, не зная уже, как остановить это безумие, закрыл глаза и попытался сконцентрироваться на своих руках, быстро повторяя: «Огня нет, огня нет, огня нет».

Жар и прыгающий свет постепенно сошли на нет. Фрид открыл глаза, настороженно сгибая и разгибая пальцы. Он вновь осмотрел свои ладони испуганным и не верящим взглядом — все слова Килии флешбэком пронеслись в его голове, пока собственные мысли собирались в кучу: «Значит, это всё правда? Я действительно… бог огня? И я действительно потеряю дорогого… — образ Милакриссы всплыл перед его глазами. — Нет! — Фрид уверенно зашагал вперёд, отказываясь принимать реальность. — Я защищу её! С этой силой… Я смогу! Кто бы это ни был: родители, Шон, Мила. Я не позволю никому умереть!»

11. Sparkle (Искорка)

После выздоровления Фрид вернулся в университет, помирился с Владом, снова начал ходить в секцию и продолжал учиться.

В университете часто приходилось работать в парах, делать небольшие презентации, проекты по ненужным предметам, как, например, БЖД, и, учитывая постоянную либо отвлечённость Шона от работы, либо его как таковое отсутствие вовсе, Фриду приходилось выбирать в напарники совершенно разных людей: кто-то любил всё делать в одиночку, а потом скидывать готовый материал, который оставалось просто зачитать; кто-то делал в точности наоборот; кто-то приглашал заниматься проектом вместе, и тогда рождалось множество непонятных, но от этого не менее смешных мемов, сближающих абсолютно разных студентов; а кто-то Рома Жорников.

Феномен Ромы Жорникова объяснить просто, но недостаточно, чтобы понять, насколько же вонючим и отвратительным являлся этот человек.

Впервые Фрид встретил его на самой первой лекции в их университете, и уже тогда эта особа не произвела на него должного впечатления. Странная одежда, будто из подворотни найденная, не менее чудаковатая причёска — длинные волосы, собранные в хвостик, и отросшие виски, — парни Фрида не привлекали, но у этого определённо было что-то не так со вкусом. Но даже тогда он не стал судить книгу по обложке, надеясь, что первое впечатление оказалось ошибочным. Однако на самом деле всё оказалось ещё хуже. Рома Жорников был любителем покурить самые дешманские сигареты, которые только можно было найти, а курил он их перед каждой парой, да ещё и туалетной водой не пользовался. Когда Рома Жорников возвращался в аудиторию, он садился за первую парту, отчего весь этот прелестный шлейф курева и не стираной полгода бомжовской одежды тянулся на задние парты. Спортивный дух по задержке дыхания никогда не был так силён среди студентов, как в дни существования Ромы Жорникова.

Ещё одной не менее отличительной чертой феномена являлась чрезмерная уверенность в своих знаниях, а, если быть точнее, их намеренное показушничество. По сути, он задавал вопрос ради вопроса, а не ответа, любил подкатывать к молодым преподавательницам, делая не двойные комплименты, от которых становилось так тошно, что хотелось просто выпрыгнуть из окна или повесится прямо перед ним, чтоб в голове того хоть что-то щёлкнуло.

Но, опять же, Фрид и на это закрывал глаза — будучи интровертом, вступать в конфликты на основании простой неприязни было не в его духе. Закрывал, пока Рома Жорников не насрал ему на лицо. Не буквально, конечно, но ощущения очень похоже.

По одной из основных дисциплин направления Фрида была очень строгая преподавательница, которая требовала, чтобы каждый готовил абсолютно все вопросы по семинару. Однако студенты — существа ещё более ленивые, чем школьники, поэтому они брали умом немного в другом смысле. Создав гугл-таблицу, они распределили между собой темы и вызывались сами на свои вопросы во время семинара — так каждый экономил время, свои нервы и шансы на автомат.

Последнее такое занятие проводилось в дистанционном формате, и, казалось бы,