– Я вернусь к столу первой. Если кто-нибудь спросит, скажу, что была в ванной комнате.

Как будто никто не поймет, чем они вдвоем занимались в его комнате! – подумал Майк, но не стал этого говорить вслух, чтобы не огорчать Кару.

– Ладно, я приду через несколько секунд, – согласился он, размышляя о том, сколько этих секунд понадобится, чтобы унять эрекцию.

В течение нескольких дней после нелепых собственнических претензий Майка на воскресном семейном ужине в доме родителей они с Карой умудрились никак не пересекаться.

Майк восстанавливал самообладание и занимался нераскрытым делом прошлых лет. Он вовсе не шутил, когда говорил о модернизации регистрационной системы. Та, что имелась в полицейском участке, никуда не годилась, и ситуация требовала кардинальных изменений.

А пока что Майку приходилось иметь дело с написанными от руки протоколами и свидетельскими показаниями. Единственный человек в Серендипити, который знал об оставшихся неконфискованными наличных, не хотел говорить об этом деле. Майк в задумчивости постучал ручкой по столу. Почему федералы так и не забрали те банкноты? Если бы они вовремя увезли их, деньги не лежали бы сейчас в хранилище вещественных доказательств и никто не мог бы воспользоваться ими.

Неожиданно он вспомнил о своих связях в Федеральном бюро по борьбе с наркотиками, оставшихся после работы тайным агентом. Он был хорошо знаком с сотрудницей бюро, имевшей доступ к любой базе данных. Жаль только, она не станет помогать ему, если он не попросит ее об этом лично, а это означало, что нужно съездить в Нью-Йорк. Впрочем, поездка на Манхэттен займет всего час.

Спустя некоторое время Майк по телефону договорился о встрече с сотрудницей бюро. Едва он повесил трубку, как через приоткрытую дверь в соседнем с его кабинетом помещении послышался знакомый очаровательный женский смех, от которого у него внутри все сжалось. Майк подошел к двери и посмотрел на собравшихся в дежурке полицейских, среди которых единственной женщиной была Кара. Один из офицеров что-то рассказывал, и она звонко смеялась. Потом повернулась к Рафаэлю Маркосу и с фривольной улыбкой потрепала его по щеке.

Майку не хотелось сидеть в своем кабинете, когда в соседней комнате происходило что-то интересное, и он направился к группе полицейских. Как только они его заметили, смех сразу стих, и все, включая его брата, уже вышедшего на работу, разошлись в разные стороны по своим делам.

Майк нахмурился. Почему его появление вызвало такую реакцию у подчиненных? Неужели он такой суровый начальник? Вряд ли его отец руководил в таком стиле. Как ни хотелось Майку отличиться по службе, удушающая атмосфера начальственного кабинета была не для него. Не такой карьеры он хотел для себя.

– У тебя же нет сегодня дежурства, – обратился Майк к Каре, все еще размышляя о своих качествах начальника.

– Нет, но я хотела привести кое-какие дела в порядок, – подняла на него глаза Кара. – Все равно у меня нет особых планов на сегодня.

Ее ответ прозвучал сухо и официально, как и подобает на работе.

Но Майку это очень не понравилось.

– Когда закончишь, хочешь поехать вместе со мной в Нью-Йорк на деловую встречу по поводу нашего «глухаря»? Нужно кое-что разузнать.

– Разузнать? А как? – У нее загорелись глаза.

– У меня там есть кое-какие связи, с помощью которых я хочу получить нужную информацию.

– Здорово! – Она возбужденно потерла ладони. – Я еду с тобой! Только дай мне час, чтобы закончить работу, ладно?

– Договорились!

Улыбнувшись ему, Кара снова погрузилась в работу.

Его задевало то, с какой легкостью она умела возводить между ними стену здесь, на работе, полностью игнорируя то взаимное сильное влечение, которое неизменно возникало между ними, когда они оставались наедине. Майк вспомнил, как они целовались на постели в его бывшей комнате в родительском доме, как она вся раскрылась для него, и тут же почувствовал нарастающее напряжение между ног.

Нет, так дело не пойдет. Если он не сможет обуздать свои инстинкты хотя бы на работе, это станет большой проблемой. Ведь у них ни разу не было секса со дня его возвращения в Серендипити. Все эти заигрывания и сексуальные прелюдии довели его до крайности. Ему было просто необходимо сделать так, чтобы они оказались наедине подальше от всех. Хотя это не входило в его планы, когда он предлагал Каре отправиться вместе с ним в Нью-Йорк, теперь поездка на Манхэттен казалась тем самым подходящим случаем, чтобы побыть с ней вдвоем. В отличие от Серендипити Нью-Йорк – это его территория, и он отлично знает, куда ее повести, чтобы потратить время с толком. Он был уверен, что вернется в Серендипити полностью удовлетворенным во всех смыслах этого слова. Никакой ревности, никаких мучительных переживаний; он снова станет спокойным, хладнокровным и сосредоточенным, каким был всегда.

Поскольку Кара собиралась после работы отправиться домой, она надела джинсы. Когда они с Майком встретились возле его пикапа, чтобы отправиться в Нью-Йорк, она заметила, что он тоже сменил официальный костюм на старые голубые джинсы, обтягивавшие его мускулистые бедра и тугие ягодицы. Кара вздохнула, поняв, что ей придется в этой деловой поездке все время отвлекаться на своего начальника.

– Готова? – спросил Майк, надевая темные очки-авиаторы. Кожаная куртка, джинсы и большие солнцезащитные очки с тонкой металлической оправой делали его еще более неотразимым.

– Ага. – Она поспешно надела свои солнцезащитные очки, надеясь, что он не заметил ее долгого пристального взгляда.

Майк открыл перед ней пассажирскую дверь, и она приятно удивилась его неожиданной галантности. Усевшись на пассажирское сиденье, она застегнула ремень безопасности. Майк сел за руль, и они тронулись в путь.

С того воскресенья, когда они расстались после семейного ужина в доме его родителей, Кара была как на иголках и вела себя слегка неуравновешенно. Она вспоминала то его горячее: «Пока мы вместе, ты моя», то холодное и отстраненное: «Обойдемся без привлечения сердец».

Она невольно поежилась, и он повернул голову в ее сторону:

– Тебе холодно? – И, не дожидаясь ответа, включил обогреватель.

– Да, спасибо, – не задумываясь солгала она.

Яркий солнечный свет заставлял их обоих не снимать темные очки, и Каре трудно было понять выражение глаз Майка за почти непроницаемыми стеклами. И все же она не сомневалась в том, что он хочет ее. Их взаимное сильное сексуальное влечение было очевидным, но Кару останавливало то, что для Майка это был чистый секс и ничего больше. Для нее же секс без душевных эмоций был чем-то неполным, ущербным.

Кара решила, что будет лучше, если она спрячет свои чувства в маленькую шкатулочку, плотно закроет крышку и уберет куда-нибудь подальше, чтобы разобраться со всем этим, когда отношения с Майком закончатся или когда он уедет из города. Она хорошо умела это делать, к тому же впереди была целая жизнь, чтобы совершенствовать это умение.