всех она решила хоть издали посмотреть на двуликих. Просить разрешение у отца Бёрк даже не пыталась. Это было бы бесполезно. Наслушавшись сказок Тумита, отец запретил ей даже говорить об оборотнях.

Вчера, прощупывая настроение Сфеноса, Бёрк как бы между делом спросила:

— Интересно, если в оборотня на двух ногах бросить камнем, он перекинется в волка?

Сфенос оторопел. Он был уверен, что им с харчевником удалось так запугать строптивую девчонку, что она и носа не высунет из дома, пока вокруг крутятся оборотни.

Расстроенный её любопытством, орк без лишних слов вытащил из-за печки ивовый прут. Он уже давно пылился без дела и успел закостенеть. Эгоистично забыв о временном недуге дочки, Сфенос как следует отстегал её по мягкому месту.

— Я просто спросила! — возмутилась Бёрк, потирая зад.

— Теперь спрашивать про зверей охота отпала?

Спрашивать она больше не станет. Пойдет смотреть без спроса.

8. Гелиодор

Как он и ожидал, гномий хутор оказался дырой на краю света. Хотя даже слово «дыра» было слишком громким для этого места. Так, точка на береговой линии, похожая на орочий плевок. Десяток разваливающихся хибар, скрипучая мельница на реке да дешёвая харчевня. Тишь и покой. Унылый пейзаж для привычного к городской суете воина.

Оборотень в который раз подивился: каким образом его сюда занесло? как можно было согласиться на эту гнилую авантюру?

— Через пару дней я сдохну тут от скуки, — обреченно произнес Гел и тяжко вздохнул.

Здесь не было абсолютно никаких развлечений. Речка, редкий лес с одного краю и захудалая гостиница с десятью номерами, в которую они даже не стали заселяться. Нет даже шатра с веселыми девочками, а ведь этого-то добра хватало на всех дорогах. Как вообще можно жить, не спуская пар в койке? И на кой пень гномы решили построить свои лачуги в этом месте?

Гел вышел из душного зала кормильни через черный ход и громко хлопнул дверью. Неизвестно откуда взявшийся гвоздь тут же зацепил его куртку и продрал на ней прореху.

— Что за напасть? — сплюнул оборотень.

Вот так с ним всегда: если случалась неудача, то следом, как приклеенная, тянулась другая. Черная полоса началась сразу по приезде в этот тупик Широких земель. Сначала место, на котором он поставил палатку, оказалось заросшей травой лужей — пришлось снимать и переставлять выше. Потом харчевник отказывался наливать в долг. Даже под честное слово оборотня. Это было обидно для альфы, и оправдание «я вас не знаю» ситуацию не сглаживало. После Гел, с дуру, сел играть в кости с напыщенным эльфом, остановившимся в гостинице. Вообще, Гел считал всех эльфов напыщенными, словно раздутый индюк, но этот был особенно высокомерным и удачливым. Он тряс кости и надувался еще сильней, когда выигрывал. Гелиодор проиграл ему единственную монету, завалявшуюся в кармане.

Для полного букета не хватало чего-то еще. Словно услышав его мысль, порвалась куртка, на почин которой не было денег. Теперь придётся носить рванье.

Грустно вздохнув, Гелиодор вытащил из кармана штанов полотняный мешочек, в каких обычно продают хороший чай. Развязав шнурок, он запустил в него руку и вытащил крупный кругляш с золотистым поджаренным боком. Орехи водяного мака — то, что нужно для утешения.

Сладким зерном с ним поделился Тумит, щедро сыпнув из своих запасов. Гелиодор просил у него денег, но «друг» отказал.

— Не обижайся, альфа, но ты ведь понимаешь, что я делаю это ради тебя? Иначе истратишь всю будущую выручку, и твоя ненаглядная не пустит тебя в постель или сбежит с парнем побогаче.

— С каких пор ты так переживаешь за мою личную жизнь? — вздыбился Гелиодор.

— С тех самых, когда ты начал жаловаться на нее мне. Думаешь приятно обсуждать с тобой за кружкой медовухи бабью неверность, вместо того чтобы вспоминать наши славные битвы?

Гелиодор еще немного попенял брата за жадность, но тот остался верен себе и денег не дал. Альфа забрал угощение и, сохраняя гордый вид, вышел на задний двор. В харчевне ему теперь делать нечего. Размышляя о подлостях судьбы и дополнительном заработке, он не спеша поедал орехи… пока не почувствовал запах.

Действовать нужно было осторожно, за каждым поворотом Бёрк мог поджидать доносчик, готовый при встрече сдать ее отцу с потрохами. Не то чтобы гномы были злыми, просто разговоры о дочери были любимой темой у Сфеноса, и все встречные обязательно рассказывали старому орку, где встречали Бёрк и чем она в то время занималась. Потому она, не то, чтобы кралась, но двигалась медленно и осторожно. Конечно, она не пошла на главный порог харчевни. Еще чего! Татимир первым поймал бы ее за ухо и отвел домой. Бёрк еще раз вспомнила его приказ и настороженное лицо. По всему выходило, что в свою сказочку про оборотня-оркоеда он сам верил. Это немного пугало, но отступать девушка не привыкла. Даже если так, она просто будет очень-очень осторожна. Не станет попадать на глаза, только посмотрит через окна на пришлых и сразу пойдет домой.

Бёрк обошла гостиницу дворами, проскользнула между дровником и конюшней. Огляделась. Прислушалась. Подкралась к старой длинной террасе, пристроенной к задней стене. Деревянные перила густо обвили виноградные лозы. Гроздья уже собрали, и только местами между скрученных листьев еще висели щепотки подсушенных ягод. Кусты хоть и пожелтели, но мешали смотреть в кормильню издали, и чтобы заглянуть в окна, придётся подняться на дряхлые ступени. Но сначала нужно убедиться в собственной безопасности.

Бёрк осторожно раздвинула лозы и изумлённо замерла. На залитой теплым солнцем веранде обнаружился волк! Ну как волк… Оборотень. Он сидел прямо на пыльном не крашенном полу и всем своим видом источал смертную скуку.

Оборотень был… невероятно хорош! В черных кожаных штанах, обтягивающих длинные ноги, в красной рубашке с воротом, расстегнутым до середины гладкой мускулистой груди. Широкие вышитые рукава подкатаны почти да локтей, на открытой коже рук виднелись шрамы и черные татуировки. На узких бедрах — пояс с медными заклепками. Оборотень положил руку на рукоять кинжала, вставленного в отделанные гравировкой ножны, пристегнутые к поясу. Черные и жесткие на вид волосы оборотня вились крупными кольцами и прикрывали уши, но не доходили волку до плеч. Нос с небольшой горбинкой, широкие скулы, пухлые чувственные губы и темные раскосые глаза, обведенные густыми длинными ресницами.

Засмотревшись, Бёрк как ребенок разинула рот. От красивой картинки в горле пересохло, и орчанка громко сглотнула. Нетерпеливо потянулась поближе и почти уткнулась головой в виноград. Восхитительный! Оборотень!

Он закинул ногу на ногу. Начищенные до блеска