высокие сапоги поблескивали на солнце. Рядом валялась куртка из тонко выделанной кожи, на ней тряпичный кулек. Оборотень вытаскивал из полотняного мешочка орехи водяного мака. Внимательно оглядев, подбрасывал вверх, чуть запрокидывал голову и ловил ртом. Аппетитно хрустя, оборотень не спеша съедал орешек и снова повторял этот фокус.

Бёрк потеряла дар речи, что случалось с ней крайне редко. Причина была проста: перед орчанкой слились воедино две ее мечты. Первая — орешки! Покрытые глазурью, сладкие, хрустящие. О! Как бы она хотела съесть хотя бы один! Как мечталось ей узнать наконец, каков он на вкус, драгоценный лакомый кусочек.

Прошлым летом ночевать на постоялом дворе остановился ярмарочный обоз, и гастролеры поставили во дворе огромный разноцветный шатер. В нем установили столы, и ряженые в клоунов артисты продавали всякие безделицы, сувениры и диковинные вкусности. Местные гномы сбежались посмотреть на редкую невидаль, любопытная орчанка тоже крутилась рядом. Внутрь балагана ее не пустили — вход был платный, а у Бёрк тогда совсем не было монет. Но издали она смогла рассмотреть, как жарили на медной сковороде большие светлые орехи. Когда зерна потемнели и стали приятного янтарного оттенка, их полили особенным белым медом, собранным с горных акаций. От жара он становился твердым, словно стекло, и покрывал орех блестящей сладкой корочкой.

Орчанка не была избалованна едой, всю жизнь ее преследовал голод. Еда доставалась ей самая простая, и даже пирог с вишней был для неё деликатесом. Слов «шоколад» и «карамель» Бёрк и вовсе не знала. Запах, исходивший тогда от лакомства, чуть не свел её с ума. Слюна наполнила рот и чуть ли не капала на пол. Она смотрела на горку блестящих шариков как загипнотизированная и готова была пойти на преступление, только бы съесть хоть один.

Уставшие гастролеры быстро поняли, что заработать здесь не выйдет. Обозлившись, они легли спать, не забыв выставить часового. Бёрк всю ночь бродила поблизости, как голодная кошка. Она искала лазейку, хоть малюсенькую брешь в цветастом шатре, но он оказался непреступным. Часовой, как заведенный, раз за разом обходил его по кругу и поддерживал огонь в горящих рядом кострах. Свет не дал возможности подползти ближе, и все, что осталось орчанке, — жадно принюхиваться, сидя в кустах. С тех пор орешки часто снились Бёрк, она мечтала подкопить денег и в следующий приезд ярмарки купить заветное лакомство. Ну хотя бы пару зернышек…

Второй мечтой уже давно были оборотни.

Однажды, когда Бёрк было лет десять, она нашла в дорожной колее книгу. Грязную, измятую, с пожелтевшими от времени страницами, без обложки. Переплет грубо оторвали, и из бумажного бока жалко торчали скрюченные нитки.

Недавно прошедший дождь оставил на верхних листочках разводы, черные буквы слились с цветными картинками в радужные кляксы, припудренные пылью.

— Бедняжка, — присела на корточки девочка. — Кто так тебя невзлюбил? — Бёрк погладила книгу, как будто она была живой. — Наверное, кто-то из постояльцев…

Недавно у них в гостинице останавливалась семья зажиточных гномов. Неприятные высокомерные родители и два мальчика-подростка. Парни, развлекаясь, бросая в Бёрк камнями и показывали языки.

— Постояльцы могут быть очень неприятными, — имитирую голос Полли, поведала книге Бёрк. — Но наша задача терпеливо выполнять свою работу, потому что они приносят прибыль хозяину. — Так всегда талдычила кухарка, когда Бёрк пыталась жаловаться.

Взяв за толстый корешок, орчанка потянула талмуд к себе. Прикрытая наполовину ворохом сухой листвы книга словно вынырнула из нее, показав свой истинный размер.

— Ого! Какая большущая! И тяжёлая.

Увесистая вещица была наполнена невероятно красивыми завораживающими тонкой работой рисунками. Словно веер волшебницы, она открылась перед девушкой фигурами невиданных раннее существ. Драконы, эльфы, оборотни, смотрели на неё как живые. Они сражались, колдовали, жили. Уголки каждого листа украшали витиеватые рюши, а заглавные буквы были стилизованы под животных.

Бёрк не могла оторваться от книги и рассматривала ее, сидя на дороге, до самого вечера. Только когда в сумраке прошедшего дня картинки стали плохо видны, орчанка поплелась домой.

Сфенос к этому времени обыскал полхутора. Дочь всегда крутилась на виду и редко когда не приходила домой до заката. Она обязательно появлялась на обед и никогда не пропускала ужин. Орк уже решил, что случилось несчастье, и взбудоражил всех местных жителей и постояльцев.

Когда к порогу подошла задумчивая Бёрк и на вопрос отца:

— Где была?

просто пожала плечами, Сфеносу не оставалось ничего другого, как хорошенько отстегать ее ивовым прутом.

От порки любовь к литературе у нее не прошла, и она всюду таскала с собой потрепанную книжку, а в свободные минуты завороженно разглядывала картинки.

— Вот бы узнать, про что там написано… — как-то вздохнула Полли, заглядывая ей через плечо. Читать кухарка не умела, как и большинство гномих. Учение стоило денег.

— А что там может быть? — поинтересовалась Бёрк.

— Как что? Истории разные, легенды, сказки! — натирая тарелку, объясняла Полли. — Вот на той страничке, — она указала на рисунок гнома с большой бочкой меда, — наверняка про трепливого пасечника. Помнишь, Татимир нам рассказывал?

Бёрк посмотрела на красочную картинку. Да, все сходится. Вот и широкий пояс, которым пасечник отгонял пчел, и смеющиеся соседи, заглядывавшие к нему во двор через низкий забор.

— Вот бы прочитать…

В душе орчанки родилась тоска и нетерпение. Такова уж была ее натура: что ни задумает, непременно нужно выполнить, иначе и сон не идет, и ноги покоя не дают.

— Па… — тем же вечером присела она на лавку рядом со Сфеносом.

Орк оторвал глаза от корзинки, которую плел, и вопросительно посмотрел на дочь. Последнее время она была непривычно тихой. Не заболела ли?

— Па, а грамоте дорого выучиться?

Орк пошамкал губами и надолго задумался. Трудный вопрос, неизведанный. Вот если бы дочь спросила, сколько стоит связка сушеной рыбы или, например, сколько платит хозяин за колку дров, он бы легко ответил, но дочь задала вопрос, для него неожиданный. Никогда орк не нуждался в знании букв. Считать немного умел, но вот закорючки-слова…

— Па, у меня тут вот… — Бёрк вытащила из кармана горсть монет. Старые медяшки были подточены ржавчиной и сильно измяты. — Я собирала…

— На красную пряжу, — вспомнил Сфенос давнюю мечту дочки — она хотела связать себе шарф из крашеной шерсти.

— Да ну её. Мне бы выучить буквы… — Она подняла на орка свои огромные невозможно синие глаза и вылупилась ими с мольбой, против которой отец никогда не мог устоять. — Па-а-а…

На следующий день Татимир долго хохотал, услышав просьбу Сфеноса.

— Что? Научить девчонку грамоте? Да ты рехнулся, старик! — Просьба показалась гному абсурдной, словно его просили научить орчанку летать. — Да