вина, Альдред. Я бы хотела остаться, но мне деликатно указали на дверь. — Нервничая, сестра Кайя переминалась с ноги на ногу, ощупывала волосы. Получается, её жизнь просто взяли и растоптали. Словно по щелчку пальца, в один миг.

— Почему? Ведь Вы же…

— Тогда, в Рунном Зале, та тварь нешуточно повредила мне позвонки. Целители пошаманили со своими заклятиями и поставили их на место. Не отвалятся, не убьёт — и ладно. Только вот… что-то пошло не так.

Наставнице было тяжело об этом говорить. И всё её естество намекало на это. Альдред оставался слеп. Он требовал:

— Объясните.

Её не могли так просто отпустить. Человек — это ресурс. Тем более, уже опытный. До пенсии ещё далеко. Нужен был веский повод. Истинный или надуманный.

— Травма ушла, а побочные эффекты остались. Ты же знаешь, целители способны залечить плоть, но фантом — нет. И боль продолжается. Да, она тише, чем было бы в противном случае. До тех пор, пока рана не зажила бы сама и на духе.

Она отвернулась, помолчала немного, затем продолжила:

— Моя травма — неизлечимая. Симптомы будут преследовать меня всю жизнь. Понимаешь? Всю. Мою. Жизнь.

Каждое слово пришлось ударом Флэю по голове.

По спине побежал холодок. Он не мог поверить, что с ней такое случилось.

— У меня нестабильность шейных позвонков, мой мальчик. Кажется, такой диагноз поставили врачи. Во всяком случае, это то, что я поняла из их заключения. По меркам Инквизиции болячка делает меня недееспособной. Абсолютно. Да и жизнь моя прежней не будет. — Она горько усмехнулась. — В общем-то, они правы.

Её воспитанник оторопел. На нём не было лица.

— За те дни, что я провалялась в лазарете, я потеряла сознание раз семь. В беспамятстве могу пролежать от нескольких минут — и так до бесконечности. Вердикт врачей неутешителен.

— Не может быть…

Альдред покачал головой. Отказывался верить в то, что услышал.

Сестра Кайя не удержалась и шмыгнула носом. Любая другая женщина бы уже разрыдалась на её месте, билась бы об стену и рвала на себе волосы. Его ментор не такая. Его ментор железная.

— Постоянно трещит голова. Это мигрень. Перед глазами часто мигает свет. Это может длиться часами. Часами. Обмороки преследуют меня в самый неподходящий момент. Не так поверну шею — и снова здрасьте. Нервы пронизывают всё тело, и они извиваются, как черви в комке грязи. Всякий раз перед тем, как я падаю.

Она поджала губы.

— Может ли такой человек состоять в Инквизиции, даже на моём посту? Верховные сомневаются. И я их понимаю.

Сестра Кайя оборвала разговор и пошла к буфету. Стала копаться. Выпила одно зелье, затем другое, налила себе какого-то масла в ложку и приняла вовнутрь.

Маркировок Флэй так и не разглядел. Следовало бы поинтересоваться, но так резко съезжать с темы на тему посчитал неуважительным.

Взглядом Альдред шарил по полу. Он долго молчал, не зная, как относиться к услышанному, как быть дальше. Понимал только, что жизнь её как инквизитора кончается здесь. А ведь для неё это было важно.

Практик задавался вопросом: ну как, как Свет и Тьма допустили это с его наставницей? Он не понимал, к чему тогда все эти молитвы, если они не работают? Ему было важнее доброе здравие сестры Кайи. Здесь и сейчас. А не её спасённая душа когда-нибудь потом. Но скажи это парень, ментор бы популярно объяснила, почему тот неправ. И так озвучивала.

— Что будет теперь? — только и выдавил из себя Альдред.

— Завтра я уезжаю. Бумаги уже подписаны. Мой кабинет какое-то время будет пустовать. Петефи ещё надо найти подходящую кандидатуру на замену. Я заберу ассигнацию и личные вещи, поселюсь в гостином дворе «Лазурные Фонтаны». Мне нравится оттуда вид на море. А потом найду корабль… или извозчика, который согласится поехать на север, и уеду на родину. Придётся искать местечко поближе к аптеке.

Она рассмеялась вымученно.

Альдред надулся и стал ходить из стороны в сторону.

— У меня достаточно денег, чтобы начать новую жизнь. Всё-таки я о чём-то мечтала до вступления в Инквизицию. Свет и Тьма прямо говорят, чтобы я вспомнила о мечтах.

Воспитанник закивал. Ему ещё многое предстоит осмыслить. Впредь он один в этой проклятой Башне. Но это потом. Всё потом.

— Мне очень жаль, — проблеял он. Звучало жалко.

— А ты не жалей, Альдред, — легко парировала сестра Кайя, приободрившись.

Проще сказать, чем сделать.

Однако в свете последних известий её слова больше всего напоминали обман. Самообман — в первую очередь. Наставница продолжала:

— Как я уже говорила, мы всего лишь люди. Судьба сильнее нас. И мы живы — это уже что-то. Здесь начинается наша новая жизнь. Порознь, правда. Но… почему бы и не улыбнуться ей в ответ? Обратись к Модричу. Он тебя ждёт.

— Я… мне будет Вас не хватать, сестра Кайя. Вы же знаете.

— Не сокрушайся, мой милый. — Паря, как таящий в лунном свете призрак, она подлетела к нему и взялась за его лицо обеими руками. Как давным-давно.

Альдред задержал дыхание. Так он лучше чувствовал момент. Момент, который не хотел отпускать в небытие. И всё же, Флэй — человек, да и только. Вечность ему неподвластна, Равновесный Мир не крутится вокруг него, жалкой песчинки в пустыне.

— Я о тебе не забуду. И в конце своего пути ты в этом убедишься.

Её последние слова остались непоняты. Он посмотрел ей в глаза. И действительно, в них не было ни единого намёка на уныние. На её месте он, наверное, рвал бы и метал.

Воспитанник не хотел расставаться с наставницей. Он думал о ней, как об уже усопшей: слишком мало проводили времени вместе, так многое хотелось сказать, насытиться последними мгновениями. А поздно.

Увы, в такие моменты никогда не бывает достаточно.

Сестра Кайя уходила. И уходила навсегда.

Всё, что им оставалось, — последний час вместе.

— Моё имя останется в списках инквизиторских индульгенций. А большего и не надо. За свою душу я могу быть спокойна, — заверяла она. — Однако… этой ночью мне нужно ещё кое-что, прежде чем я покину Башню. В последний раз.

Единственное действенное средство, доступное, способное умалить боль.

Под конец её голос обратился томным шёпотом. Сестра Кайя закрыла глаза, чуть приоткрыв рот и подалась на Альдреда, чтобы поцеловать. Откажись он, пойдя на поводу у смятения, она бы расплакалась.

Это было бы грубо. И плевать, что впредь Флэй не мог полноценно абстрагироваться от титанической пяты лукавого бытия.

Отказать?…

Нет! Он хотел того же. Может, куда больше Кайи. Парень ответил ей