не желая спугнуть. — Я понимаю твои потребности. Понимаю, что тебе тяжело.

— Но это ничего не меняет?

— Немного меняет.

— Что именно?

— Мне нравится, когда ты искренен. Нравится, что не скрываешь своих чувств и не льешь в уши медовые речи про любовь на всю жизнь и верность до гроба. — Я мягко усмехнулась.

— Но вряд ли это нам поможет.

— Это крупица доверия, которое потихоньку собирается во мне.

— То есть я сказал, что могу уйти развлечься к другой женщине — и для тебя это будет нормально? Ты станешь больше мне доверять?

— Твои искренние слова помогают мне довериться тебе. Мне важно знать, что я могу доверять твоим словам, что ты не станешь обманывать, лишь бы создать о себе ложное впечатление. Пока у нас не было близости, меня, в принципе, не волновало, пойдешь ты к другой женщине или нет…

— Серьезно?

— Да. Но теперь все несколько иначе. Я не смогу спокойно принять, если ты пойдешь к другой женщине удовлетворять физические потребности.

— Но при этом и сама не станешь их удовлетворять.

Эроан присел на кровать, ненавязчиво потянул меня за собой. На коленях у него устраиваться не стала — и без того обстановка слишком интимная, потому как в спальне. Села рядом.

— Я стараюсь, Эроан.

Между нами повисло молчание. Он знал, что я не стану спать с ним только для того, чтобы удержать. Понимал, что на этом все может закончиться. Если я не смогу подпустить Эроана раньше, чем иссякнет его терпение — это будет конец. Но и пообещать ждать меня вечно Эроан тоже не мог — это было бы ложью.

Мы оба все прекрасно понимали. И мне, наверное, даже было жаль. Я могла бы лечь с ним в постель хоть сейчас. Я могла бы даже сделать свое дело хорошо, изгибаясь под его прикосновениями и жарко отвечая на поцелуи. Но… это была бы лишь физическая близость. Без участия души. Хотел ли этого Эроан? Не знаю. Но я сама хотела дать ему шанс на нечто большее.

И, наверное, что–то такое Эроан чувствовал. Потому что не настаивал даже сейчас, когда мы сидели близко–близко на его кровати, а кончики наших пальцев соприкасались поверх шероховатого покрывала.

Наконец Эроан заговорил:

— Я долго думал, что такое настоящие отношения. С мимолетными интрижками было гораздо проще. Я не планировал что–то менять. Не планировал усложнять свою жизнь. Моя мать умерла во время родов, когда Шеймэл появился на свет. Мне тогда было три года. Я мало что понимал, хотя иногда мне кажется, что помню их. Помню, как отец любил мать. Помню, как заботился о ней, как берег. Но защитить не смог. А может, я все это придумал. Не знаю, — Эроан качнул головой. — После смерти матери отец сильно изменился. Потерял интерес к семье. Оставил нас в Аргорте, а сам вернулся в столицу. Когда в четырнадцать перебрался во дворец, я не узнал отца. Он менял женщин одну за другой, выставлял их прочь без зазрения совести после пары совместных ночей. Использовал, а потом выбрасывал как ненужные вещи.

Что ж, теперь я больше понимаю Эроана. Дети часто повторяют за родителями. Дети учатся у родителей. Ведь это же их родители! А родители не могут ошибаться.

— Отец часто повторял, что женщины ни на что не годятся и могут подвести в самый ответственный момент, поэтому от них стоит избавляться сразу, не давая возможности задержаться рядом. Я верил в это и так жил. Меня все устраивало. Но с тобой я хочу попробовать иначе. Понимаю: должен дать тебе уверенность, что не подведу, что всегда готов стать тебе опорой, помочь, защитить. Я бы мог решать твои проблемы, но ты не позволяешь. Как еще я могу тебе помочь?

Сердце сжалось и застучало чаще. Конечно, от Эроана это не скрылось, но он молчал, дожидаясь ответа. Внимательно, со смесью жара в глазах и чего–то еще, чего–то гораздо более глубокого, смотрел на меня.

— А знаешь… если бы ты решил мою главную проблему, у меня бы тогда просто не осталось шансов не проникнуться к тебе доверием.

Если бы решил… С другой стороны, все может рухнуть. Но лучше уж сразу, чем мучить обоих.

— Ты расскажешь мне? — он накрыл мою руку горячей ладонью, наклоняясь еще ближе.

— Я…

В этот момент что–то прогрохотало. Кажется, в соседней комнате!

Глава 5

— Фьёр?! — воскликнула я, моментально вспоминая, в каком состоянии оставила малыша. Он выглядел сонным и засыпал на ходу, но ведь перед этим устроил небольшой пожар. Причем небольшой только потому, что Эроан об этом позаботился!

Я вскочила с кровати. Начиная паниковать, бросилась к двери. Но Эроан не позволил рисковать. Обогнал меня, задвигая себе за спину. И первым приоткрыл дверь в мою спальню. Полыхнуло жаром. А еще раздался бешеный крик, похожий на визг.

— Вот это звукоизоляция… — выпалила потрясенно. Потому что пока дверь была закрыта, никакого шума, кроме грохота, мы не слышали.

В моей спальне творился какой–то кошмар. Дымило, полыхало фиолетовым. И в этом аду носился раах.

— Фьёр, малыш! — я окончательно перепугалась.

Эроан опять не пустил.

— Вивьена, не суйся! Я сам.

Едва император шагнул в клубы черного, вонючего дыма, как оттуда выскочил раах. С вытаращенными глазами, вереща, проскакал по голове императора и рухнул ко мне на руки. Я отшатнулась. Чуть равновесие не потеряла от такого толчка, но малыша удержала. Его перья пару раз полыхнули фиолетовым и погасли, не успев обжечь. Эроан захлопнул дверь, оставшись со мной в своей спальне.

— Малыш, ты как? Не пострадал? Сильно испугался?

Покачивая на руках, отнесла Фьёра на кровать. Тут же принялась осматривать, но никаких повреждений не нашла. Малышу быстро надоело, что его вертят, как куклу, и тянут конечности из стороны в сторону. Высвободившись из моих рук, встряхнулся, курлыкнул. И ткнулся макушкой в колено — я сидела на краю кровати, подогнув под себя одну ногу.

— Эроан… а моя комната… в этот момент горит?

— Хм…

Эроан открыл дверь. Снова пахнуло гарью. Рассмотреть у меня ничего не получилось — император заслонил обзор собой и очень быстро закрыл дверь.

— Все в порядке. Маги уже на месте, наводят порядок. Завтра утром и не заметишь никаких изменений — вернут как было.

— Разве что за исключением